Никита походил кругами и, не найдя более достойного себе занятия в пустом зале, долго разглядывал картинки, которыми вдоль и поперёк была оклеена дверь, ведущая в кассу. Оглянулся, да, не измыслив, о чём неназойливо заговорить с охранником, чтоб хоть как-то скоротать за праздной болтовнёй время, так и сел, наконец угомонившись, на прежнее место в кресло. Участь крайнего незавидна, пожалуй, в любой очереди, коими во все времена была полна наша сторонка родимая. Скучно нам без очередей: не с кем даже словом добрым обмолвиться.
Время тянулось медленно, а охранник будто забыл о нём. Никита начинал с беспокойством ёрзать в своём кресле и недовольно кряхтеть: рабочее время заканчивалось.
– Послушайте, любезный! – вконец потеряв всякое терпение, он поддался раздражению и решил напомнить о себе: – Сколько можно ждать?
Охранник пожал плечами, смерил его взглядом: мол, много вас тут всяких, – и опять уткнулся в газету.
Когда до конца рабочего дня оставалось с четверть часа, Никита вдруг рассердился:
– И всё-таки снимите трубку! Ждать мне или не ждать? Или что?! Так я уйду!
Охранник вздохнул тяжко:
– Как вас представить?
– Борг, Никита Леонтьевич, – огрызнулся Никита.
Снял тот трубку телефона и говорит:
– Наталья Ильинична, к вам тут рвётся посетитель… Борг… Да-да, Никита, кажется… Хорошо, сейчас впущу его. – И Никите уже: – Вот видите? Так что напрасно вы волновались.
Нажал кнопку, и замок на двери щёлкнул. Полагая, должно быть, себя тут заглавным, охранник повёл рукой, разворачивая ладонь указательной стрелкой:
– Знаете, куда идти?
Никита кивнул, вставая с места, – не впервой, дескать. И смерил напоследок охранника уничижительным взглядом: присиделся, блин.
– Тогда проходите, пожалуйста. Вас ждут… – уже в затвор двери процедил.
В лабиринте из узких кривых коридоров, не зная дороги, было легко заблудиться. Никита, однако ж, уверенно миновал двери одного склада, затем другого, свернул за угол и в самом конце ещё раз завернул. В закутке, за простенком, обреталась менеджерская. Вошёл внутрь – с улыбкой на устах:
– Всем аборигенам – здравствуйте! – приветствовал он весело рабочий люд, подступая к ближайшему столу: – Привет, Натали.
– Здравствуй, Никита, – отозвалась девушка и кивнула ему на кресло в углу. – Присаживайся. Мы уже заканчиваем. Глянь пока – завтрашний прайс. – И протянула ему несколько листков.
В менеджерской царила суета, сопутствующая окончанию рабочего дня. Но Натали в самом деле была занята. Клиентов было двое: оба, вполоборота, нога на ногу, развалились в креслах напротив неё и полистывали, почти не глядя, рекламные каталоги. Они явно никуда не торопились.
Никита занял указанное место в углу в ожидании своей очереди.
– Вы платите нам за то, что мы продвигаем на рынок ваш товар, – говорил один. – И главное, без посредников. У вас остаётся как оптовая, так и розничная наценки. Иными словами, вся маржа оседает в вашем кармане, но нам вы оплачиваете услугу по продаже своего товара на наших торговых площадях. Ну, доставка ещё ваша, и больше никаких затрат. Я не понимаю, что вас может не устраивать? Взаимовыгодная схема…
– Политика нашей компании, разумеется, не исключает комиссионных, но только от объёмов продаж, а не размера торговых площадей. Это называется бонус.
– Наш торговый центр весьма популярен, и у нас уже открываются филиалы в разных районах. С нами очень выгодно сотрудничать, и многие стремятся, но мы хотели бы работать именно с вами.
– Я и не сомневаюсь. Мы солидная оптовая компания, и сами в розницу не торгуем. Это не наш бизнес. Всё, что могу предложить вам, так это беспроцентный товарный кредит под залог.
Достаточно было послушать их с пару минут, чтобы тут же заскучать, приуныв. Но на случай, если вдруг прозвучит здесь что умное и полезное, Никита вполуха прислушивался к их разговору, при этом отмечая в прайсе для накладной ассортимент и количество.
Рабочее время истекло.
– Кстати, реклама бесплатна. Только себестоимость работ и материалов.
– Наша компания не нуждается в рекламе. Производитель рекламирует свою торговую марку, а мы предлагаем рекламируемые им товары своим клиентам…
Трудно было понять, как только Натали не теряет хладнокровия, выслушивая весь этот бред. Один вёл беседу, а другой помалкивал и разглядывал её, совершенно без стеснения и не тая заинтересованного взгляда. Когда она наклонялась за какой-либо очередной бумажкой, он выпрямлялся в кресле, даже шею вытягивал, чтобы заглянуть ей за глубокий вырез блузки, а однажды непроизвольно уронил бумажки, а поднимая их с пола, бросил взгляд под стол.