– А если вы хотели знать, где сейчас Лёля с Жанной…
– Да нет, и не думал даже спрашивать.
– И напрасно. Прелестные девчонки. Я б на вашем месте – у-ух как хвост свой распушил!
– По-павлиньи?
– Пусть хоть и по-павлиньи, а что?
– Ну да, спасибушки уж. Чтоб Яков Филиппович чего доброго отстрелил?!
– Не перепутает хвостов, – смеётся генерал. – Не бойся, своих хвостов мы не рубим.
Слова генерала на этот раз не повергли его в смущение. Необычайная лёгкость и свобода овладели его чувствами, особенно после купания в озере, когда омытое тело особенно ощущает свою чистоту и свежесть.
– Ну да всё равно открою вам тайну, для полной ясности чтоб было. – Генерал набросил махровое полотенце на голову и тщательно промакивал краями брови. – Я освободил сестричек на часок – другой от своих обязанностей. Сразу после завтрака моя гвардия отправились на охоту – дядю сопровождать. Мало ли что?
– Наверное, правильно, возраст как-никак.
– Ну, возраст не возраст, а глаз да глаз за ним нужен. Да и мало ли какой леший выскочит из кустов?!
Руслан кивнул, не очень-то вдаваясь в смысл сказанного. Простота в общении приходила по мере того, как он осваивался здесь и привыкал к манерам тех, кто составлял новый круг его общения – достаточно тесный, как он начинал подозревать. Ни возраст, ни чин, ни положение – ничто, сдавалось, не играло своей обычной роли. И подобные нравы не могли не прийтись ему по сердцу. Вот только сёстры… Насколько волен – как с обслугой или как с равными вести себя?
А ещё Софья Андреевна. Её имя почти не упоминают всуе, да и вся её фигура окутана таинственным туманом.
Этакое беспечное облачко вдруг налетело и охмурило смятённое сердце.
Руслан вздохнул. Нахмурил лоб. Тревожили сомненья. Ежели с ним сыграли шутку, то шутка эта отнюдь не шуточной была. А ежели не шутка вовсе, то в чём коварство, что уготовано ещё ему на сон грядущий?
А что же, собственно, произошло такого из ряда вон выходящего? Ну, пускай: его любили. Связали руки, связали ноги – тем острее ощущенья, тем загадочнее страсть. Ему не привыкать к любви и ласке. И вниманию, и заботе. К проявлению всяких нежностей да щедрот судьбы. Так к чему тут излишние слова? И терзанья не уместны. Разве не прекрасна была ночь, полная огня и ласки? Ему ль себя жалеть? Или корить?
Загадка сладка, пока не раскусил орешек тайны – и зёрнышком не подавился. И ленный праздный день, когда не можешь разгадать той ночи головоломку и маешься в безделье, не зная, куда деть себя до прихода новой ночи, прелюдией заманчивой пленит, бередя томительной мечтой его неокрепшую натуру.
На поздний завтрак к блинам со сметаной подтягивались в тень беседки все, но каждый в своё время, потому как воскресный жаркий полдень предполагает разброд и шатание. Часы отдохновения, когда покойное течение мысли не нарушают замысловатые причуды бытия, – почище будет ночи, что задаёт неразрешимые загадки.
– Так что, наш гость остаётся с нами ещё на одну ночь? – вдруг оторвалась от блина Татьяна Ивановна, и губы её были перепачканы сметаной, даже кончик носа замарала белой кляксой.
К чему она спросила? Перед глазами Руслана мысленно всплыли догадок пёстрые чётки – и опять перебирает их, сомнений полон. Словно вынырнув из толщ глубоких вод своих раздумий, ответил ей определённо:
– Воскресенье – день пробок на дачных дорогах.
– Дороги – дороги, – нечто не совсем вразумительное пробурчал Станислав Вольтович и кивнул сообразно сказанному.
И будто извиняясь, Руслан обращается ко всем:
– Так что лучше я в понедельник двинусь в обратный путь, на исходе часа пик. Мне некуда спешить, чтоб спозаранку – да в пробку.
Татьяна Ивановна дожевала, облизалась, взяла салфетку и тщательно вытерла рот, нос и подбородок, и только затем, как бы в унисон супругу, согласилась:
– Будем только рады.
Её слова отозвались затейливым эхом в его груди. Он наморщил лоб, но тут же спохватился и сгладил морщинки признательной улыбкой.
– Резонно, – согласился генерал. – На ужин у нас сегодня утка с яблоками.
Похоже, за эти дни к нему уже успели попривыкнуть и даже искренне привязались, так что почему бы не допустить, что он уже вхож в их круг, что не чужой среди нечужих.
– В таком случае, – генерал берёт его под локоть, – предлагаю вам: давайте кончать с поздним завтраком, и пошли-ка растрясём жирок за партией в теннис. Матч-реванш?
– Ну, что ж, можно и так.
– Вызов принят!
Станислав Вольтович, как школьник, поднял руку над столом, да ещё и торчком выставил палец указательный.