– И вернусь обратно.
– Без мыла?
– И без пены?!
– Да ну вас! – засмеялся Руслан, чтоб чего не подумали, и убежал.
Когда он прыгнул в озеро, там уж поджидал его генерал. Охладившись в меру, Руслан подплыл поближе к крутому берегу, где на мосточке под зонтом сидел в кресле-качалке Яков Филиппович с удочкой в руках.
– Извините, – сказал Руслан, держась на почтительном расстоянии от рыбака, – что рыбу вам распугиваю. Я сейчас уплыву, не буду мешать.
– Вряд ли, чтоб распугали. Моя рыба непуганая.
– И как сегодня улов?
Подплыл сзади генерал и смеётся:
– Рыбалка, как и охота, у дядюшки всегда удачные. Иначе и быть не может. Дело в том, что на леске нет крючка.
– А как же рыба клюёт? – не понял Руслан намёков, но вдруг догадался, что его попросту дурачат.
– Дядя не ловит – дядя кормит свою рыбку.
Не зная, верить ему на слово или нет, Руслан заглянул глубоко в глаза Якову Филипповичу. Старик не обманет.
– Племяш мой Аркаша вам правду сказывает. С удочкой я люблю посидеть, это так, а вот убивать – вы уж извините меня за старческую сентиментальность – не считаю возможным. По этическим соображениям. Зачем множить всемирное зло, когда и без того оно роится вокруг нас? Я уже стар, и скоро мне ответ держать. Я не ловлю – я подкармливаю своих рыб.
Руслан не знал, что и подумать. Неужели не разыгрывают?! Но ведь странно как-то всё это выглядит. Он пожелал удачи и отплыл в задумчивости.
Так кто же – Лёля или Жанна? Жанна – или Лёля?! Вместе, что ль, – по-сестрински… И он нырнул, чувствуя, что ему пора срочно остудиться. Гнать такие мысли прочь. Недолго ведь и перегореть до сроку.
Он вынырнул, набрал полные лёгкие воздуха: те ночи, как небо и земля, различны и близки в единстве были, – и опять нырнул. Не дай бог, генерал прочитает его мысли, или заподозрит что – и вгонит в краску нескромными вопросами. С него станется.
Когда он вернулся к сёстрам, то они по-прежнему играли в подкидного. Причём с увлечением, если не сказать – с ожесточением швыряя карты. Уходя, он запомнил, что одна другой повесила семёрки, а другая – девятки. Теперь на погоны уже шли фигуры. Их партия близилась к завершению.
Дурачок-то подкидной, но какой-то странный, сплошь состоящий из одних любезностей. У каждой своя колода, свои козыри. И казалось, что они играют в поддавки: побеждает не тот, кто повесил погоны, а кому повесили. Почти как в жизни.
Он присел рядом и даже увлёкся игрой, наблюдая за ними.
Выиграла Жанна: у неё на плечах красовались два туза, в то время как Лёля дошла всего лишь до дам.
– Поздравьте, – сказала Жанна, – сегодня мой верх!
– Поздравляю, – сказал Руслан.
– А мы с вами, выходит, товарищи по несчастью, – смеётся Лёля, завораживая слух весьма и весьма игривым тоном. – Вы ведь тоже проиграли?
– Увы, – вынужден был согласиться Руслан.
– Может быть, тоже хотите в картишки перекинуться? – спросила Жанна.
– Да нет, спасибо. Боюсь, что в карты я не силён.
– Тогда повезёт в любви, – и опять Лёля смеётся, как будто бы над ним и смеётся.
Руслан сделал вид, что не уловил намёка подозрительную соль.
Ему надо было уединиться. Привести себя в порядок. Навести порядок в мыслях. Взять в руки вожжи воли, чтоб обуздать движения неопытной натуры.
– Ой, прошу прощения, нам пора! – воскликнула Лёля, вскакивая на ноги с подстилки. – Генерал уходит.
– Служба, – уже на ходу бросила Жанна. – Извините.
Девушки убежали, точно бы налетел ветерок и унёс с собой пушинки – одну чёрную, другую рыжую. Тот ветерок, стало быть, поднял неуёмный генерал.
Руслан проводил их задумчивым взглядом.
– Аркадия Наумыча хлебом не корми – дай малинкой с куста полакомиться.
Руслан поднял взгляд на голос. Татьяна Ивановна, взяв супруга под руку, точнее было бы сказать – подмышку, прогуливалась мимо… босиком по зелёной травке. Станислав Вольтович был тоже бос. Лодыжки, сложенные из хрупких косточек, сиротливо торчали из широких штанин.
Руслан пошёл рядом, – пройтись кружок с ними да послушать, о чём знающие люди могут рассказать.
– Забавные сестрички, не правда ли? – вдруг спросила Татьяна Ивановна, и Руслану почудился намёк и в её словах.
Такое ощущение, будто тут заговор вокруг него плетётся, и он спросил, чтоб не отвечать прямо на вопрос щекотливый, а правда ли то, что говорил ему генерал, дескать охраняют его эти девушки, а если правда, так от кого ж они могут оберечь его, кроме как от него же самого.
Татьяну Ивановну не смутил этакий словесный выверт, и она покачала головой, как если бы соглашаясь, и говорит:
– Когда Наум Филиппыч, министр наш, вернётся из командировки, он, может быть, и снимет с сынка непутёвого домашний арест. А до тех пор сестрички вынуждены присматривать за нашим генералом в обе пары пытливых глаз.