Ёй и Ой (в один голос): Когда?!
Ай: Наверное, когда Казановских умрёт и тело его во сыру землю милосердные братья могильщики закопают. Без «я» ведь никак не обойтись человеку.
Ой: Так сколько ж, братец Ай, ждать тебе осталось?
Ай: Может быть, вечность. Может, половину или четвертину вечности. Но надеюсь хотя бы на осьмушку вечности…
Ёй спрыгивает с дуба:
– Ладно, бывайте! Присиделась тут с вами. – Подумала и изрекла напоследок: – Мою закопали, а я тут уши растопырила, время с вами попусту теряю. На девятый день, надеюсь, свидимся. Тогда и потолкуем по душам. Может, что и прояснится. Но попомните моё слово – говорю вам: неспроста всё это. Ох, и неспроста! Чую одним местом, что – неспроста.
Сказала – и во всю прыть к озеру припустила. Бултых в воды вешние, прямо в шкуре, и поплыла. Ой и Ай поглядели ей вослед да и сидят в задумчивости на той ветке дуба, печально глядя на кладбище, на могилки, на скорбящих, что копошатся, подобно муравьям, в земле внизу под ними.
Вдруг Ай вздохнул горько, да и заключил на философский лад:
– Сам должен понимать, братец Ой: пути господни неисповедимы, особенно когда ему совсем до нас уж недосуг.
– Да уж, братец Ай. Без руки провидения не обошлось, как пить дать жаждущему. Но чтоб так?! Разве так бывает?
– Бывает, стало быть, и ничего тут не пропишешь наперёд.
Эпитафия
Швыряла гроза дождевые потоки,
Шарахалось небо, ревели басы.
Тревожною ночью тревожные строки
По слову ложатся на чьи-то весы.
Забытое эхо ударило в души,
Дубовая где-то слетела кора,
И в мыслях всё делишь, черёд не наруша,
На «до» и на «после», на завтра – вчера.
Что, думалось, в жизни даётся в награду
За детство без детства, за судьбы отцов?
Дано ли природой цветущему саду
И в заморозь петь, тяжелеть от плодов?
Уж время прозреть, уж пора отрезвиться.
Да снова надежда подставит крыло,
И день позовёт, и строка заискрится –
И снова ты веришь, и снова тепло.
Над озером у кладбища рос дуб могучий
Эпилог
Страшно далеки они от народа…
Владимир Ульянов (Ленин)
Похоронил братец Ой покойничков своих, и братец Ай помянул незлым тихим словом горькую долю свою, да и побрели к озеру прах земной с души смывать.
А из озера того навстречу им выходит дух Ий.
– Привет, братцы, вы куда намылились, – никак восвояси?
– Кой восвояси?! – отвечают те в один голос.
– Сегодня всего только день похорон, – уточнил Ой. – Ещё девятый день, потом сороковой. Да и память, поди ж, не просохла, чувства не остыли. Ещё рано нам в обратный путь.
– Везёт же вам! Скоро на свободу – на просторы родные, голубые. А мне кто скажет, сколько маяться здесь как неприкаянному?! Увидите кого – всем привет передавайте от меня. Пускай не поминают лихом. Похлопочите там, в небесной канцелярии, за душу мою горемычную.
– Ну, попал! С кем не бывает? Не держи в себе зла. Чего печалиться-то понапрасну?! Гуляй себе, пока гуляется, – ответствовал за обоих Ой.
– А ты, кстати, куда так спешишь? – вроде как с искоркой надежды спросил Ай.
– Да на митинг я! Послушать, кто к чему склоняется. Чую, срок моего заточенья близится к концу. Либо демократы, либо либералы Мумию из мавзолея понесут. Может, в землю и захоронят. Свобода!!! От жизни вечной, что была предопределена мне судьбиной немилосердной?
– Это сколько ж ты у нас тут без дела маешься? – переспросил Ай.
– Сколько-сколько?! Целый век без малого! Можно сказать, второй срок ни за что ни про что мотаю – за чужие грехи отдуваюсь.
– Ну, удачи! – в один голос воскликнули Ой и Ай – Желаем скорейшего высвобожденья.
– Тьфу-тьфу-тьфу. Трижды через левое плечо.
И побежал братец Ий своей беспокойной тропкой. Стал вдруг перед дубом тем как вкопанный. Трижды стукнул по стволу, обросшему толстой бесчувственной корой. И побежал без оглядки дальше.
Ой и Ай подошли к кусту ежевики чёрно-красной, колючей, выкопали каждый по глубокой ямке, сунули в ямки шкуры, а сами ямки те загребли. Прошлогодними сухими листьями притрусили сверху. Ещё и повздорили чуть, кто больше себе прошлогодней дубовой листвы нагрёб.
И подошли к берегу озера.
– А что там сестричка Ёй говорила насчёт намывания годков?
– Что-что! Будто сам не знаешь, что ль? Саженками от одного берега к другому, вишь, как без устали под себя гребёт?! Только брызги летят да волны без ветра вздымаются горами, берег точат волны те. Сплавает на ту сторону и вплавь вернётся обратно – ей годок и скостят. Новый срок намывает.