Полковник вскидывает обе руки кверху, как будто выражая тем самым полное несогласие со словами генерала. Но виду, что оскорблён, не подаёт.
Генерал: Ну, послушайте! Двадцать лет прошло с тех пор, как кто-то (неизвестно кто!) вынес (краном через окно, что ль?) три засыпных сейфа из разных частных квартир отставных провинциальных шишек, при этом не только не оставив следов, но и скрыв каким-то чудесным образом сам факт хищения от самих же собственников. Чудеса в решете, да и только!
Полковник: Не вынес, а опустошил.
Генерал: Да какая разница! Вынес или опустошил, или подменил… Ну вот объясните мне, что эти драгоценные сейфы там делали – без охраны? Мы ведь говорим не о дилетантах с улицы. Если речь идёт, конечно же, о партийной кассе, пускай и чёрной.
Полковник опять вскидывает обе руки кверху. Глаза навыкате от возмущения.
Генерал: Ну не белая же! Или в конце концов вам следует объяснить мне, каким таким чудесным образом касса, чья бы она ни была, может миновать бюджет и остаться белой и пушистой? Давайте будем называть вещи своими именами. Налоги-то уплачены сполна?
Полковник: Чёрная ещё не значит преступная. Тогда в эти слова вкладывалось совершенно иное понятие.
Генерал: А я и не утверждаю. Просто пытаюсь понять и разобраться. По нашим, однако ж, временам подобное сообщество людей в погонах обычно называют определённым термином – «оборотни». А подобная складчина – воровской общак. Впрочем, если вам так больше нравится, можете и впредь называть её кассой взаимопомощи.
Полковник: Генерал?! Вы же нагло передёргиваете…
Генерал: Молчать! Пока я говорю. Извините. Я ведь не об этом. Сами знаете. А то выставите меня тут этаким… Депутатом, прости господи… Без мыла в любую сраную дырочку готовы полезть, лишь бы имя засветить своё в прессе, а то и на голубом экране, как вечерняя звезда на небосклоне, замелькать. Голоса им, видите ли, честь заменяют.
Полковник: Да уж.
Генерал встаёт из-за стола, подходит к бару, наливает в пузатые бокалы коньяку и ставит на стол. Рядом блюдечко, с кружочками нарезанным лимоном. Сам одной своей мягкой половинкой полуприседает на край стола, другая половинка свисает – на расстоянии вытянутой руки от полковника.
Генерал: Думаю, не стоит препираться по всяким пустякам.
Полковник: Согласен, товарищ генерал. В свою очередь тоже приношу вам свои извинения.
Выпивают. Закусывают лимоном. Закуривают.
Генерал: Тут, я подозреваю, попахивает совершенно иным душком. В течение нескольких месяцев эти заслуженные по тем временам ветераны нашей с вами службы один за другим отчаливают в мир иной по вполне естественным причинам. Причина эта – возраст и старческие болезни. Никаких подозрений. Я бы вот чем заинтересовался в первую очередь.
Полковник: Да вот за давностью лет… Мне что, вы думаете, заняться больше нечем?
Генерал: Ну а на нет, так и суда нет. Если и виться ниточке, так откуда же ещё, как не от трупа. Притом заметьте, сразу от трёх трупов. А три сплетённых ниточки образуют вполне крепкую верёвочку. За неё, за косичку, как морковку за хвостик, и надо было дёрнуть в своё время. Да и сейчас, кажется, не совсем поздно…
Полковник: Время упустим. Дело надо делать сегодня. Пока горячо. А не копаться в прошлом. Ждало почти два десятка лет – может подождать и ещё чуть-чуть. Не за начало – нам бы за кончик ниточки ухватиться, тогда и весь клубочек смотаем. С конца да в начало.
Оба смотрят на часы – каждый на своей руке.
Полковник: Упустим. Осталось два часа до первой посадки. А мы…
Генерал: Помните (сколько лет тому уже минуло?), однажды я с вашей подачи поднял в небо две боевые машины. Когда они вообще не летали, ввиду отсутствия керосина. Небо над столицей было закрыто. А я поднял. Танки по Белому дому стреляли. А я поднял. И что?! С меня чуть погоны не посрывали. Чуть за решётку заодно с этими… придурками, прости господи!… едва не угодил. Если б не папа…
Полковник: Вынужден напомнить вам, товарищ генерал. Если бы не Сонечка, то и министерский портфель потерял ваш папа и вас бы не вытащил из того дерьма, в которое мы с вами вместе окунулись – по милости, напомню, этого говнюка.
Генерал: Да-а, обосрал он, конечно, всё, что мог, в том числе и нас с тобой. И потому мне, поймите только меня правильно, неприятны ваши необоснованные намёки.