Генерал: Ты меня спрашиваешь?!
Жан: А кто у нас охотник?
Генерал: А вот это уже не твоего ума дело! Ещё есть вопросы?
Жан: Никак нет, товарищ генерал. Но мне всё равно непонятно…
Генерал: А если не понятно, тогда надо исполнять приказы. В точности. Скрупулёзно. И внимать, когда старшие по званию говорят, раз своего ума мало. Теперь понятно?
Жан: Так точно, товарищ генерал.
Генерал: Тогда слушай. Петрович, отсекая следопыта, сядет на хвост тому, за кем идёт охота, и будет у него за плечами. Рядом пристроится Сан Саныч. Как бы с боку с припёку. Следи и будь впереди на шаг – другой.
Жан: В контакт вступать?
Генерал: По обстоятельствам. Себя не обнаруживать.
Жан: Насколько тесный контакт?
Генерал: Для непонятливых повторяю: по обстоятельствам! Но если пойдёшь на контакт, то будь уж любезен – настолько тесный, чтобы объект приклеился к тебе сам и ни за какие коврижки на свете не захотел отлепиться. Теперь всё понятно?
Жан: Так точно.
Генерал: Тогда действуй.
Жан: Есть!
Жан бежит из кабинета. Следом покидает кабинет и генерал, хлопнув дверью. Когда эхо от удара о косяк затихает, то в мёртвой тишине раздаётся раздражающее слух поскрёбывание.
Действо третье
Смена декораций, но не настолько существенная, чтобы нарушить обусловленное обстоятельствами действия единство места. Время то же.
Кабина лифта. Открываются двери лифта.
Генерал (вслух самому себе): Если полковник прав, то как звать того, кого сначала зарезали да похоронили глубоко во сырую землю, а когда воскрес, тогда застрелили, сожгли вместе с домом, косточки обугленные обследовали и вторично догорать отправили в крематория печь. И кабы опять восстал бы Ты из мёртвых – так кто еси Ты?! Я не Понтий Пилат – я генерал. Да пусть хоть генералиссимус! Пасть на колени и, воздев к небу очи, молиться о доле горемычной своей – о душе, погрязшей в грехах? Нет!!! Сия роль не про меня. Потому не быть полковнику – правым! Никогда!!! Пусть даже земля разверзнется у меня под ногами…
Генерал сжал кулаки и, воздев над головой, грозно потряс ими в воздухе.
Генерал (в гневе): Опущу собственноручно – в разверзшуюся твердь под ногами!
И по-генеральски браво и бесстрашно вступил в лифт.
Над раздвижными дверями световое табло, с указанием всех надземных и подземных этажей. Напротив дверей – зеркало. Сбоку, слева от входа, на стенке кнопки, большие и с подсветкой. Маленький диванчик. Рядом в углу столик. Телефонный аппарат. На полу пушистый красный ковёр.
Генерал (уже рассудительно): Мудра, однако ж, Софья Андревна. Ох и мудра, плутовка! Опустить полковника, и точка!!!
Жмёт пальцем на кнопку с литерой «П», и двери закрываются у него за спиной.
Лифт мягко трогается вниз – в подвал. Циферки на табло плывут, как обычно подмигивая: …7, 6, 5… Генерал, рассматривая своё отражение в зеркале, поправляет причёску, приглаживает усики, почёсывает брови, смахивает ладонью с покрытых погонами плеч волосинки и крохи упавшей перхоти – будто грехи отпускает. Как если б то были лохматые снежинки, упавшие с неба… 2, 1, 0, П…
Генерал оборачивается лицом к двери и вдруг с недоумением поднимает взгляд на световое табло.
Генерал: Куда?! Стоять!!!
Лифт, вопреки команде, падает вниз, да ещё и ускоряясь: – 1, – 2, – 3…
А шкала мелькает.
–10, – 11, – 12…
Вот уже и тело невесомо.
–20, – 30, – 40…
Генерал: Боже ж ты мой! Папочка, родненький, миленький, – помоги!!!
То ли слышится, то ли мнится генералу голос папы.
Голос: Сын, я тебе говорил – я тебя умолял. А ты не слушал советов отца родного. Теперь сам расхлёбывай…
Генерал обеими руками хватается за голову.
Генерал: Ужас, о, боже!!!
В громкоговоритель, как в метро, объявляют низким утробным скрипучим голосом.
Голос: Уважаемые господа пассажиры! Следующая остановка – конечная: «Преисподняя». Лифт ниже не падёт. Просьба освободить помещение…
И гробовая тишина.
Двери открываются…
Лифт пуст.
Время замирает на месте, опрокидываясь в вечность.
Заключительная сцена
Генеральский кабинет. Та же обстановка. Ни души. Ни звука. Зарёй обагрены окна.