‒ Ты уверена, что все еще девственница? ‒ Мои ягодицы лежат в его ладонях, и он легко массирует их.
Я киваю.
‒ Почему… ты спрашиваешь?
Господи, он так хорош. Я на грани, мое тело отдало бы все, лишь бы поиметь этот твердый как скала стояк, на котором я сейчас еложу. Но что бы я ни делала, как бы ни двигалась, я не могу кончить.
‒ Ты так сексуальна, так хороша. ‒ Илайджа садится повыше, чтобы дать мне возможность придвинуться еще ближе к нему. ‒ Ты идеальна.
Никто еще не называл меня идеальной. Как бы хорошо я ни работала и сколько бы усилий ни прилагала.
Вздрогнув, я прикасаюсь своим лбом к его лбу. Мне становится страшно от того, что хочу ему сейчас предложить. Однако, это лучше, чем признаваться, что я, будучи девственницей, не могу кончить сама. А Илайджа опытный парень, он сможет мне помочь.
Мне так сильно хочется испытать удовольствие от оргазма, и я, переборов стыдливость, начинаю:
‒ Илайджа, я… я… Я еще никогда…
‒ Никогда что? ‒ шепчет он, касаясь меня шершавыми губами.
‒ Не кончала, ‒ заканчиваю я так тихо, что еле слышно. Меня бросает в жар, щеки горят.
Он замирает. В шоке он кричит на всю комнату.
‒ Никогда? Погоди… Совсем никогда?
Видя его реакцию на мои слова, я хихикаю и пытаюсь спрятать раскрасневшееся от смущения лицо.
‒ Совсем никогда. Ни разу. Не смейся надо мной.
Он утыкается носом в мою щеку. Можно ли считать этот жест самым настоящим проявлением нежности?
‒ Я не смеюсь над тобой. Черт, Пейдж!
Он приподнимает меня еще чуть выше, и его рука тянется к своему ремню.
‒ Илайджа? ‒ Я смотрю, как быстро орудуют его пальцы, пока он расстегивает сначала свой ремень, а затем и пуговицу брюк, ‒ что ты делаешь?
‒ Для этого мне нужно, чтобы моему члену ничего не мешало.
Мое тело поражает ударной волной чистейшего желания. Он хочет заняться со мной сексом? Прямо сейчас?
Я не откажу ему. Проклятье, я просто не смогу. Что плохого в том, что я лишусь девственности сейчас? Да, абсолютно ничего плохого, господа хорошие.
Он приспускает брюки.
Я начинаю дрожать, предвкушая скорое знакомство с его членом.
Но вопреки моим ожиданиям, он снимает только брюки, а его светло-серые брифы остаются на месте.
Под ними огромный, гордо стоячий ствол.
У самого его кончика я вижу мокрое пятно.
Из моей груди вырывается стон полный страдания:
‒ Ох, боже ты мой!
‒ Иди сюда, девочка. ‒ Одной рукой он нагибает меня, второй тянется мне под юбку, затем сдвигает мои кружевные трусики в сторону.
Я вся открыта перед ним.
До этого никто кроме моего гинеколога не видел мою киску.
Вытаращив глаза он с восхищением пялится на меня.
Никогда бы не подумала, что так запросто, без всякого чувства стыда раздвину ноги перед мужчиной, предлагая ему в деталях рассмотреть свою лучшую часть тела. Но когда Илайджа так облизывает свои губы, при этом его член так пульсирует под тканью его брифов, что мне еще остается делать?
‒ Ты сделала это для меня?
Он задает вопрос, имея в виду процедуру бразильской эпиляции.
‒ Да, ‒ выдыхаю я.
‒ А это? ‒ продолжает он, указывая пальцем на кружевные чулки, что надеты на мои ноги.
И снова я шепотом подтверждаю его догадку.
‒ Твою ж мать, девочка. Ты завела меня. На самом деле.
Покачивая бедрами над его ручищей, я говорю:
‒ Коснись меня. Пожалуйста.
Мучительная борьба искажает черты его лица.
‒ Я не могу допустить телесного контакта между нами. Я просто потеряю над собой контроль.
Я и в самом деле сошла с ума. Сама не пойму, в какой момент это произошло.
‒ Все в порядке. Не стоит себя сдерживать. Боже мой, я хочу, чтобы ты это сделал.
‒ Нет.
Он сажает меня прямо на свой член. Мою киску от него отделяют только его боксеры.
Я вскрикиваю и вздрагиваю от соприкосновения с его мужским естеством.
Илайджа рычит, оскалив зубы, и словно необъезженный жеребец взбрыкивает подо мной.
Его длинный и твердый член скользит вдоль моего влажного клитора… Какое блаженство… Меня покачивает на нем как на волнах. Мое тело отвечает на каждый его толчок. Я абсолютно бессвязно выкрикиваю:
‒ Да, Илайджа. Ох, ты ж господи. Продолжай. Это так приятно.
‒ Ты чертовски горячая штучка.
В его голосе я слышу боль, после каждого толчка он негромко рычит. Он поднимает руку вверх, пытаясь расстегнуть пуговицу на моей рубашке. Мысль о том, что я оголю перед ним свою грудь, заставляет меня выгнуть спину.
Не в силах долго ждать, он одним рывком разрывает мою рубашку, при этом как минимум три верхние пуговицы отлетают в сторону.