Протоколов они не вели. Делали пометки в блокнотах, и только. Я не сомневался, что все наши беседы записываются, вот только не мог понять, как эти записи можно использовать. Передавать меня в руки официального правосудия Арцыбашев не собирался, да и не проканала бы такая доказуха в суде. Подогнать пленки моим корешам? Дескать, смотри, братва, как пацан язык распустил? Но конкретных вопросов о воровском мире Арцыбашев практически не задавал, все носило самый общий характер. В газетах пишут больше, чем он сумел выведать от меня. Разве что использовать реальные записи моего голоса для нового монтажа? Но, кажется, он и без этого обошелся прекрасно.
В первый же день Арцыбашев, самодовольно улыбаясь, продемонстрировал мне видеозапись, на которой я договаривался с ним о сотрудничестве, нарушая тем самым один из основных уголовных законов. На экране даже идиоту было понятно, что он меня ссучил. И если эта запись попадет к ворам - мне кирдык.
После нашего третьего или пятого разговора я убедился, что Арцыбашев умнее, чем показался вначале. Намного умнее. Мне было физически тяжело ему врать. Пытаясь увильнуть от прямого вопроса, я чувствовал себя школьником, застуканным взрослыми перед дыркой в женскую раздевалку. Взрослые только усмехаются, а паренек не знает, куда деваться и смехотворно выкручивается, как может. Так и с Арцыбашевым - вранье не катило. Он не пытался меня уличить, не прихватывал за язык, не злорадствовал и не громыхал кулаком по столу, когда я попадался в расставленную им ловушку. Делал паузу, чиркал что-то в блокноте и задавал следующий вопрос.
Допросы прекратились внезапно. Накануне я два часа провел с кучерявым помощником генерала. Все было по обычному сценарию. Когда мы закончили, он лично проводил меня до камеры - или все-таки комнаты? - и тщательно запер дверь, не ответив на мое развязное "Пока!".
А наутро никто не пришел. То есть нет, один из трех молчаливых парней, которые поочередно приносили еду, появился, притащил завтрак. Но этим и ограничилось. Так прошел день, другой, третий… В конце недели я не выдержал и поинтересовался у охранника, надолго ли меня оставили в покое и чем это вызвано.
- Сиди себе. Плохо, что ли? - ответил он, собирая посуду.
И вышел. А я остался.
Три на четыре метра, все удобства, телевизор, за окном - сад, кусок высокой кирпичной ограды с колючкой и угол площадки для автомашин. Вдали - лесок. Когда меня допрашивал Арцыбашев, то перед этим на площадке всегда появлялась зеленая "Волга". Как прекратились допросы, так и она перестала мелькать…
Я засыпал, едва голова касалась подушки, и не видел никаких сновидений. Проваливался на восемь или десять часов, вставал отдохнувшим и ждал решения своей участи перед надоевшим теликом. Удивлялся собственному спокойствию. Готовился. Ждал.
…Она появилась через день после того, как я попытался разговорить цирика. Кажется, это было в субботу.
Сначала я увидел машину. На том же месте, где раньше парковалась генеральская "Волга", появилась спортивная иномарка. Маленькая, прилизанная и тоже зеленая. Только не темного оттенка, а какого-то игрушечного, карамельного. Изогнутые черные стекла автомашины отражали стену особняка, в котором меня содержали.
Я стоял у окна и гадал, кто бы это пожаловал, когда на двери за моей спиной лязгнул засов. Я развернулся.
Цирик не стал заходить внутрь. Распахнул дверь и остался стоять в коридоре, пропустив в комнату девушку. Она вошла, как ни в чем не бывало. Как будто это была ее комната. Сказала:
- Привет.
Худенькая, среднего роста. Темные волосы до плеч, распахнутый полушубок, под ним - что-то цветастое, не по сезону легкое. Маленькая черная сумочка на длинном ремне, такая маленькая, что в нее можно положить разве что сигареты и пудреницу. Сумочку она повесила на спинку стула и еще раз сказала:
- Привет, - и представилась: - Марина.
- Просто Марина?
- Ага.
Остановилась, разглядывая меня. Цирик захлопнул дверь, но, я готов был поклясться, приник к глазку.
Она была красива. Выпуклый лоб несколько диссонировал с тонкими чертами лица, но это не портило.
- Зачем ты пожаловала?
- В гости. Не ждал, Костя?
Костя? Она знала мое настоящее имя. Впрочем, какая разница? Костя, Денис…
- Не ждал. И не приглашал.
- Я буду приятным сюрпризом, - она усмехнулась, легко сбросила полушубок и села на диван, вытянув стройные ноги.
- Ковер своими лаптями запачкаешь, - пробурчал я.
- Не тебе его чистить…
Я сел на подоконник и скрестил на груди руки.
- Ну и как, красавица, понимать твое появление?
Она пожала плечами:
- Как тебе больше нравится.
На вид Марине было лет двадцать. Я сразу решил, что кадровым сотрудником спецслужбы она не является. Проститутка, вызванная для меня сердобольным генералом? На хрена ему это нужно? Да и не пустит ее никто на секретный объект, где незаконно содержится пленник. Скорее всего, упорола в прошлом какой-то косяк и теперь болтается на крючке у разведки, вынужденная выполнять все, что прикажут. Агентесса, как и Оленька Стрелкова…
Ужин нам подали на двоих. Марина к еде почти не притронулась, только выпила стакан свежевыжатого апельсинового сока. А у меня тоже внезапно пропал аппетит и, разделавшись с куском жареной рыбы, я отложил вилку. Молчали. Ее, как мне кажется, вообще ничего не интересовало - или генерал так проинструктировал, или жизнь приучила не любопытствовать. Мне же хотелось спросить слишком много, и я сдерживал себя, чтобы не попасть в глупое положение.