Цепляясь за леера, я вскарабкался в будку, где капитан крутил туда-сюда штурвал, направляя нос поперек волн.
— Чего приперся, иди воду качай! — недружелюбно посоветовал помощник.
— Узнать, сколько нам еще.
— Спроси у Святого Петра и Святого Эразма Формийского! Шторм усиливается, нас сносит на юг.
— Не пугай зря, — процедил капитан, — сносит и сносит, придем в Бар вместо Котора.
Прогноз оказался чрезмерно оптимистичным — у нас встала машина, всех, кого можно, поставили отчерпывать воду, а Глишу, невзирая на состояние, мобилизовали в помощь механику. Торчать в воняющем селедкой или сардиной трюме, когда лишенный хода корабль мотает, как пьяного, попросту страшно, но полчаса тупых и размеренных движений ведром или помпой вышибли из головы все панические мысли и мы автоматически наклонялись, черпали, выливали, наклонялись, черпали, выливали и так до бесконечности.
Сколько там ковырялись в машине не знаю, но чинить движок в качку не просто. Часов десять, не меньше, прошло, прежде чем внизу чихнуло, застучало и вышло на ровные обороты.
И заработала мотопомпа.
«Ну и ладно, не очень-то и хотелось» сказал шторм и умчался дальше, оставив нас болтаться на смешных волнах в два метра. Капитан, все время не отпускавший штурвала, передал его помощнику, сел в угол рубки и отключился.
Борьба за живучесть вымотала меня, как недельный марш по горам. Состояние будто опять заболел тифом — перед глазами пелена, мышцы ноют, и единственное желание сдохнуть.
— Хрен нам Бар, ребята, — порадовал помощник. — Сильно снесло, идем в Дуррес.
Голова понемногу восстановила способность мыслить и я усмехнулся — надо же, считал, что на историю воздействую, а на деле судьба несет меня, как скорлупку.
Берег показался через два часа, а еще через полтора город встретил нас оголтелой пальбой в воздух.
— Что происходит? — спросил капитан на итальянском у парней, принявших концы.
— Капитуляция! — ответил местный понятным без перевода словом. — Гитлери!
Так-то отсюда оккупантов вышибли уже давно, но город все равно загулял — конец войне!
В голову вместо радости и облегчения почему-то пришла мысль, что январь в России XXI века будет выходным месяцем — с Новым годом, Рождеством, Старым Новым годом и Днем Победы.
Победы лучшей, чем та, что я помнил. Почти на четыре месяца раньше. Да еще Красная армия заняла всю Австрию до Зальцбурга. В самой Германии расклады прежние — встреча на Эльбе, уж больно союзники ломились вперед, к Берлину, любой ценой! А цену они заплатили немалую — коммунисты получили все шансы прибрать Грецию и как минимум Северную Италию, освобожденную в сильной степени партизанами. На юге, где стоял фронт и все контролировали союзники, консервативное крестьянское население за короля-батюшку, а вот промышленный север красный от Милана до Венеции. И как бы это не вылилось в гражданскую войну. И в свару из-за хотелок югославского руководства: Триест они, похоже, откусят, но как бы не возжелали большего, а ссора красной Югославии с красной Италией нафиг не нужна.
После ознакомления с политическим положением в мире и состоянием движка, капитан распорядился:
— Ремонтируемся до утра, утром идем в Бар.
Ну, в бар, так в бар, отправились заливать морскую болезнь в ближайшее питейное заведение, где заодно сняли комнату — уж больно не хотелось ночевать на корабле.
Винтовочные и автоматные выстрелы с утра нас не удивили — капитуляция же, одного дня праздновать мало, но когда после умывания и завтрака мы высунули носы на улицу, наша уверенность малость поблекла.
У круглой венецианской башни стоял грузовик с солдатами Народно-освободительной армии Албании, порт охранялся усиленными караулами, у городского совета или как его тут называют, тоже появилось оцепление.
Владелец таверны только развел руками и предложил, когда суматоха малость уляжется, послушать радио — вдруг из Тираны скажут что происходит? Но мы от греха предпочли перебраться на кораблик, пусть там и качает, наблюдать происходящее с борта под югославским флагом безопаснее. Караулы в порту, надо сказать, нас проворонили — НОАА больше походила не на армию, а на партизанские отряды образца 1941−42 годов. И по разномастной форме, и по организации, и по навыкам. Мы-то ориентировались на те албанские дивизии, что видели в Среме, но теперь стало ясно, что «демонстрировать флаг» отправили лучших.
Глиша с механиком и местным специалистом ковырялись в машинном отделении, если так можно назвать небольшой закуток с дизелем, а мы насели на капитана и заставили его раскочегарить радио.