- И я бы обрушил кровлю, - признался Хаим Григорьевич, застенчиво накручивая пейсы на палец. - Знаешь, я только тут почувствовал, что у меня есть семья.
Признания отца и тестя вовсе выбили шахтёра из колеи. Чувствуя себя полным идиотом, он не стал задавать им вопрос "зачем". По счастью, за спиной вспыхнуло пламя, штрек заполнился едким дымом. Старики и дети побежали в штольню, утирая слезящиеся глаза. Под крики Тамары "мясо горит, спасай, туши!", Николай смахнул крысиные тушки с решётки, едва не свалив кастрюлю, и тоже выскочил на более свежий воздух.
Слабый свет из штрека вовсе рассеивался в штольне, становясь слабее лунного, но глаза быстро адаптировались к темноте. Шахтёр рассмотрел, что Ильгиз и Хаим держали детей за руки, а те доверчиво прижимались к дедам и тянули к себе бабушку. Тамара вытерла лицо Юлии Семеновны углом платка, подошла к мужу, положила голову на плечо. Они стояли и смотрели, как дым выплывал из штрека. Николай вдруг сообразил, что направление воздуха изменилось:
- Тянет в сторону главного ствола. Тогда есть шанс выбраться! Спуститься на второй горизонт, а там напрямую километров пять. Завтра пойду на разведку!
- Иди, - нежным голоском сказала Тамара и похвасталась. - А я со свекровью помирилась. И вот что, ты ей и старикам пообещай, что жить будут с нами. Иначе кто-то из них опять выход завалит.