Грейстил едва не выругался от досады. В глубине души он всегда боялся, что если Велвет придется выбирать между ним и Чарлзом, то она выберет короля. Конечно же, она все еще его любила… И чувствовала его боль как свою собственную.
— Что ж… тебе решать.
Грейстил еще больше помрачнел. Он знал, что может настоять на своем, но если он так поступит, то куда это его заведет? Можно было не сомневаться: после этого он уже никогда не займет в сердце Велвет первое и главное место.
Покинув свои апартаменты, Грейстил направился в покои короля, где секретарь его величества попросил его подождать в небольшой гостиной. Впрочем, ждать долго не пришлось — довольно скоро его провели в королевский кабинет. Кивнув ему, король, одетый в траур, проговорил:
— Хорошо, что ты пришел, Монтгомери. Ты тот самый человек, который мне сейчас нужен. У меня есть для тебя задание, если, конечно, такая перспектива тебя не пугает.
— Я готов выполнить любой ваш приказ, сир, — ответил граф.
— Видишь ли, моя сестра Мэри едет сюда из Гааги. Я отправил ей депешу относительно Генри, и она настояла на своем приезде. Если ты встретишь ее в Дувре и проводишь под охраной до Лондона, мне будет спокойнее.
— Я сейчас же начну готовиться к отъезду, сир. Вы знаете, сколько человек прибудет с ней?
— Приблизительно. Несомненно, вместе с ней прибудут ее фрейлины, но, насколько я понимаю, ее сын Уильям и сопровождающие его люди останутся в Гааге. И конечно же, Мэри приедет не просто так, а с дипломатической миссией. Она стремится укрепить позиции Оранского дома как ведущей политической силы в Нидерландах, и ей нужна моя поддержка. — Король тяжело вздохнул. — Всем что-нибудь от меня надо.
Монтгомери криво усмехнулся:
— И я в этом смысле не исключение, сир.
— Исключений не бывает. Так что же тебе нужно?
— По возвращении я бы хотел взять отпуск и отправиться на север, чтобы присмотреть за своими владениями.
— Я дам тебе отпуск, Монтгомери. — Карл всмотрелся в его лицо. — Надеюсь, он не перейдет в отставку со службы, но решать тебе.
— Благодарю вас, сир.
Грейстил вернулся в свои апартаменты и застал Велвет за сборами. Она и впрямь намеревалась ехать в Хемптон-Корт.
— Его величество попросил меня съездить в Дувр, встретить его сестру Мэри и проводить с почетным эскортом в Лондон.
— Я так рада, что она приезжает. Конечно же, печаль ее велика, но брат и сестра наверняка найдут друг в друге поддержку и опору.
— Сегодня во второй половине дня я собираюсь отвезти мистера Берка в Роухемптон, — продолжил Грейстил. — Хотя теперь он подчиняется тебе, ты, надеюсь, согласишься с тем, что указания опытного управляющего пойдут хозяйству только на пользу. Эмму же я перевезу сюда.
Сейчас Грейстил говорил с ней сухо и официально, как если бы разговаривал с незнакомкой, и Велвет прекрасно понимала, что он все еще злился на нее за отказ оставить Карла и отправиться вместе с ним в Болсовер. Ей подобное поведение мужа представлялось неразумным, но она надеялась, что поездка в Дувр успокоит его и он со временем смягчится.
В Хемптон-Корте Велвет и Эмма получили в свое распоряжение несколько комнат. Окружавшие дворец сады и парки оказывали умиротворяющее воздействие, и госпожа со служанкой большую часть времени проводили на воздухе, наслаждаясь мягким сентябрьским солнцем. Несколько раз навещать короля приезжала графиня Каслмейн, дольше чем на два дня она никогда не оставалась. И конечно же, король не устраивал никаких развлечений; он не играл в карты, не слушал музыку и ограничивался лишь длительными прогулками по парку в сопровождении своих собачек. Кроме того, каждый день посещал утреннюю и вечернюю службы в дворцовой часовне.
Велвет частенько встречала короля где-нибудь в парке, и они прогуливались вместе. Как-то раз она обнаружила Чарлза, сидевшего в одиночестве на садовой скамейке.
Приблизившись к нему, она спросила:
— Вам бы хотелось побыть в одиночестве, сир?
— Король всегда одинок — даже если вокруг него толпа. — Грустно улыбнувшись, он добавил: — Присаживайся, прошу тебя.
— Мне кажется, что это справедливо по отношению ко всем людям, сир, а не только к королям, — заметила Велвет, усевшись рядом с ним.
Карл пожал плечами:
— Знаешь, мне эта мысль никогда не приходила в голову. Но возможно, ты права… — Немного помолчав, король продолжал: — Смерть Генри стала для меня ужасным ударом, и мне трудно смириться с ней.
— Это несправедливость судьбы, сир. Он был так молод, но рок скосил его во цвете весенних лет. Как раз тогда, когда вы получили возможность дать ему все, жизнь отлетела от него.