Король Карл, прйнц Джеймс, Эдвард Хайд, Генри Джермин и вездесущий Бакингем вышли, чтобы приветствовать прибывших. Монтгомери соскочил с коня и подвел принцессу Мэри к брату. Пока брат и сестра обнимались, он терпеливо ждал, не последуют ли от короля еще какие-нибудь распоряжения.
Его величество, улыбнувшись капитану, прошептал:
— Я очень ценю то, что ты для меня сделал, Монтгомери. Я знаю, какая это была тяжелая и неблагодарная работа. Зато теперь ты можешь заниматься своими делами. Хотя должен признаться, что мне очень не хочется отпускать тебя.
— Благодарю вас, сир.
Завершив свою миссию, капитан и его гвардейцы тотчас же вернулись в просторную конюшню при Уайтхолле, чтобы лично позаботиться о лошадях. «Синие» очень гордились своими лошадьми и никогда не перекладывали уход за ними на плечи грумов. Уже поздно вечером, когда Монтгомери, закончив все хозяйственные хлопоты, направлялся в свои апартаменты, к нему подошел личный секретарь короля. В смущении откашлявшись, Проджерс проговорил:
— Милорд, вы ведь, конечно, знаете, что придворные леди довольно часто присылают его величеству различные подарки. Обычно они отдают их Уиллу Чиффинчу, а он, в свою очередь, передает мне, чтобы я продемонстрировал их королю.
Грейстил терпеливо слушал королевского секретаря, ожидая, когда тот перейдет к сути дела.
— Так вот, среди прочего Чиффинч передал мне портрет леди Монтгомери, который я до сих пор королю не показывал.
Граф нахмурился и стиснул зубы. Он понятия не имел о том, что Велвет заказала свой портрет.
Но почему же она решила подарить его королю? А впрочем, ничего удивительного.
— А в чем, собственно, проблема? — спросил Грейстил.
— Дело весьма деликатного свойства, милорд. Не пройдете ли за мной в холл? Вот он, милорд. — Проджерс указал на плоский ящик. — Прошу вас взглянуть на портрет.
Грейстил начал доставать картину из ящика.
— О Боже… — пробормотал он в изумлении. И тут же сунул картину обратно в упаковку. — Черт возьми, Проджерс, видел ли это кто-нибудь, кроме вас?
— Мне этот ящик передал Уилл Чиффинч, но я не знаю, заглядывал ли он в него.
— Я, Проджерс, избавлю вас от этой проблемы. Немедленно!
Граф схватил ящик и стремительно вышел из холла. Ему ужасно хотелось разбить ящик о стену и изрезать портрет на куски, но он сдержался и понес ящик в комнату Эммы. Там запер за собой дверь, снова вытащил портрет из упаковки и прислонил его к стене. Без сомнения, это была чудесная картина и в то же время ужасная. Обнаженное тело Велвет казалось живым и теплым, а ее золотистые локоны выглядели так, что ему невольно хотелось прикоснуться к ним. Но почему же она…
Как же она решилась на это?!
— Ах ты, шлюха! — в ярости закричал граф. — Неверная… распутная шлюха!
Глава 25
Дверь распахнулась с такой силой, что ручка ударилась о стену.
— Грейстил! — Велвет, присевшая на стул, чтобы надеть туфли, вскочила на ноги. — Ах, я так счастлива, что ты вернулся. Мне очень тебя не хватало.
В следующее мгновение она заметила его сжатые кулаки и грозно сдвинутые на переносице брови. Было ясно, он ужасно злится из-за чего-то, но все же она не могла не поделиться с ним радостной новостью.
— Грейстил, у меня будет ребенок!
Он уставился на нее, прищурившись, и, словно змея, прошипел:
— И кто же отец?
Эти слова пронзили ее сердце точно острые стрелы. Велвет покачнулась и, пытаясь удержаться на ногах, ухватилась за спинку стула. Другая ее рука машинально прижалась к животу. В следующее мгновение она вскинула подбородок и с вызовом в голосе прокричала:
— Чарлз, конечно! Разве найдется на свете женщина, которая откажется родить ребенка от короля?!
Какое-то время граф молча смотрел на жену; при этом мускул у него на щеке подергивался.
— Проджерс передал мне твой позорный портрет. Он сейчас в комнате Эммы.
— Ах, Грейстил, ты ничего не понимаешь…
— Нет, это ты ничего не понимаешь! — прокричал он в ярости. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я такой же, как долготерпеливый Роджер Палмер! Так что можешь считать, что наш брак закончился, Лиззи. Умер, приказал, так сказать, долго жить!