— Нет, подумать только, какие гости у нас нынче на борту! — воскликнул он. — Добро пожаловать, господин Хаммер, добро пожаловать! Ну, рейс будет удачным!
— Большое спасибо, господин помощник капитана, — сказал Симон Хаммер. — Простите, одну минутку… — Он рассчитался с шофёром, и тот, получив деньги, проворно приложил руку к козырьку и отправился обратно. — Ну вот, с этим делом покончено, — проговорил Симон и выпрямился. — Много пассажиров сегодня?
Помощник капитана заглянул в свои списки и ответил:
— Да нет, всего лишь несколько коммерсантов с фьордов, доктор Лервог и директор школы Санне из Хамнеса. Вы знакомы с ним?
— Конечно, конечно, знаком! — воскликнул Симон, и искренняя радость прозвучала в его голосе. — На редкость приятный человек!
Помощник капитана кивнул, словно в знак согласия (с таким же успехом он мог бы назвать имя любого другого жителя фьордов, и Симон Хаммер отозвался бы точно так же. Он знал их всех и любил их всех. Ведь обычно ему не приходилось сталкиваться с этими людьми так близко, чтобы выйти за пределы любезной обходительности, характерной для всякого нового знакомства).
— Да, вам, вероятно, хотелось бы занять вашу старую каюту? — спросил помощник капитана. По его голосу чувствовалось, что ответ ему заранее известен. Он даже не взглянул на собеседника, перелистал свои бумаги, отыскал пальцем нужную строку, потер подбородок и сморщил нос: — А, я вижу, она занята каким-то коммивояжером, этого еще не хватало…
Помощник капитана схватил резинку, стер уже написанное и отчетливыми буквами вывел: Симон Хаммер. Он поднялся и бросил взгляд в сторону коридора.
— Не очень много пассажиров сегодня, — заявил он и, схватив чемодан Симона, шагнул вперед.
Из чадного камбуза высунулась голова стюарда:
— Добрый день, господин Хаммер, добро пожаловать…
Симон Хаммер взглянул на него через плечо, помощник капитана машинально остановился, вежливо поджидая своего спутника. Симон с достоинством и не без интереса спросил:
— А как поживает маленькая Гюдрун?
— Отлично, — ответил стюард, сияя от радости, — она совершенно здорова и весь день не выпускает из рук куклу, которую вы ей подарили. Жена считает, что от этого она и поправилась.
— Я рад, — сказал Симон, и на губах его мелькнула нежная улыбка. — Мы попробуем отыскать для нее еще что-нибудь. Тогда целебные свойства куклы станут еще сильнее, — шутливо добавил он.
Симон кивнул головой и пошел дальше. Из кают-компании вышла горничная. Она сделала книксен: «Добрый день, господин Хаммер!», а Симон приподнял котелок и улыбнулся в ответ на ее приветствие.
— Ну, здесь, кажется, всё в порядке, — сказал помощник капитана, поставив чемодан на пол и обозрев чистую, аккуратно прибранную каюту.
— Большое спасибо, господин помощник, — поблагодарил Симон Хаммер.
— Если что понадобится, то… — помощник капитана указал пальцем на кнопку звонка, поклонился и ушел.
За последние полчаса с Симоном Хаммером словно что-то произошло. Он больше не сидит в конторе. Он даже незнаком с начальником почтового отдела Симоном, ничего не знает о конторе, не вспоминает о скучных днях недели, когда он только и делает, что меряет расстояние между конторой и своей скромной комнатой, в которой навсегда поселились всевозможные запахи еды. Сегодня он путешествует, сегодня что-то должно произойти. Когда-то он верил: что-то непременно свершится, что-то решающее, что избавит его от этого жалкого существования. Ведь любое чудо может произойти во время путешествия! Но теперь он знает: это вовсе не обязательно. Смысл того, что «случается», состоит не в одном простом событии или цепи простых событий, нет, это — нечто целое: сама жизнь. И сама жизнь обрушивается теперь на Симона Хаммера.
Вскоре он уже стоит на нижней палубе и наблюдает сутолоку на набережной. Дым сигары «Три короны» окутывает его приятным ароматом. Маленький, толстый директор школы Санне выкатывается на палубу со своим потрепанным саквояжем в руках.
— Я нюхом чуял, что вы здесь, — лжет он, сияя от радости и делая вид, будто помощник капитана не сказал ему о пребывании господина Хаммера на борту.
Но Симон знает об этом. Он радуется в десять раз больше, чем Санне, но более сдержан в проявлении чувств. Он приподнимает свой котелок (эта старомодная манера, в которой сочетаются умение подчеркнуть и вежливость, и достоинство, и почтительность, немного смущает директора школы), и Санне быстро перебрасывает зонтик в ту ладонь, которая уже занята сумкой, и приподнимает свою шляпу. Тогда Симон протягивает ему руку.
— Я, право, рад видеть вас, дорогой господин Санне, — произносит Симон своим глубоким и спокойным голосом, — наша встреча предвещает удачное путешествие.
— А куда вы едете на этот раз? — Санне опускает сумку на палубу, вытаскивает свою изогнутую трубку и набивает ее табаком.
— Небольшое семейное дело, — вежливо, но не совсем уверенно отвечает Симон.
Санне больше не задает вопросов. Они вместе обходят палубу и наблюдают за происходящим. Колечки дыма, пушистые и голубоватые, поднимаются из трубки; начальник почтового отдела и директор школы — друзья, какими бывают только пассажиры, — добрые друзья. Вот они стоят и смотрят, как убирают трап; матросы отвязывают канаты, и пароход, красиво отчаливая, отделяется от набережной, медленно поворачивается и дает задний ход. Край мола постепенно исчезает. На берегу, среди множества людей Хаммер видит вдруг одного человека, совсем незнакомого, но ему кажется, что он видит его усталое лицо, видит, как бредет этот человек из дому или домой по исхоженной им взад и вперед дороге, в городе, знакомом ему вдоль и поперек. В этом городе не происходит никаких событий, там всё установлено раз и навсегда и каждому отмерена его нищенская доля. Вот человек сворачивает на боковую улицу, и Хаммер с жалостью провожает взглядом его усталую спину. Он ничего не знает о нем, и возможно, что человек, оставшийся на берегу, — счастливейший из смертных, но Хаммер видит в нем самого себя: того, которого он теперь покидает.
Симон больше уже не Симон. Он — двойник Симона. Он до мозга костей господин Хаммер. Для Санне эта поездка — всего лишь возвращение домой. Для Симона Хаммера — это тоже возвращение домой, но совсем в другом смысле. Вот они стоят вдвоем и рассматривают пароходы, отчаливающие от набережной. Симон Хаммер прекрасно знает каждый из них. Он легко может отличить их друг от друга.
— Пойдемте-ка выпьем чашечку кофе перед обедом! — говорит Хаммер.
Ему вовсе не нужен ответ Санне. Вдвоем входят они в курительный салон. Хаммер нажимает кнопку звонка. Появляется Кристофа с меню в руках. Она расплывается в улыбке и краснеет в ответ на приветствие Хаммера, кивающего ей, как старой знакомой. Хаммер выбирает бутерброд и небрежно пододвигает меню Санне; тот внимательно пробегает глазами перечень бутербродов и в конце концов заказывает самый дешевый. Тогда Хаммер встает и спускается в каюту за своей вместительной дорожной флягой. Содержимое ее (по словам других людей, но не Хаммера) — самый изысканный коньяк. В то время как Хаммер поднимается наверх с этой флягой, помощник капитана стучит в дверь каюты своего начальника, слегка приоткрывает ее и говорит:
— С нами едет сегодня господин Хаммер; не желаете ли, капитан, чтобы я заменил вас на вахте?
А немного погодя плотный капитан Эвенсен уже стоит в курительном салоне и приветствует «господина Хаммера» особым поклоном, предназначенным специально для туристов. А Хаммер в свою очередь поднимается, идет навстречу капитану, чтобы поздороваться с ним за руку и поблагодарить за любезность.