— Будем знакомы!— крикнул Пётр. — Меня зовут Питер. А тебя?
— Билл.
Незнакомец чем-то приглянулся Петру, видимо тем, что он угадал в нём профессионального моряка.
— Послушай, Билл, ты не находишь, что после такого ветра не мешает опрокинуть по стаканчику?
— Оно бы неплохо, но я на мели.
— Я угощаю. Веди, где тут у вас кабак?
В портовом кабаке, где пахло не только спиртным, но и жареным мясом и ещё чем-то вкусным, Пётр ощутил неутолимый голод.
— Что будем пить, Билл? — спросил он моряка, усаживаясь с ним за свободный столик.
— Ром хорошо согревает, Питер.
— Ром так ром. Эй, малый! — окликнул Пётр мальчика, прислуживавшего в кабаке. — Три бутылки рома. И что-то поесть. Что у вас есть?
— Баранья спинка, сударь, с кашей, яичница с салом.
— Три бараньих спинки, три яичницы. Да поживей, мы с другом продрогли. — Пётр подмигнул моряку: — Верно, Билл?
— Верно, Питер, — согласился тот, с некоторым уважением начиная посматривать на спутника. — Я вижу, Питер, ты неплохо устроился, коль заказываешь ром бутылками, жратву тройками. Нас же двое.
— Я ем за двоих, Билл. Ну и тебя же надо угостить.
Они выпили по первому стакану. Моряк погладил свою грудь, молвил удовлетворённо:
— Захорошело-о. — И, принимаясь за баранью спинку, спросил: — Скажи, Питер, где ты так славно устроился?
— Я-то? — переспросил Пётр, быстро соображая себе денежную морскую должность. — Я, Билл, шкипер с капера[24]. С русского.
— У-у, — понимающе протянул моряк. — Вашему брату, конечно, живётся не то что нам.
— А ты где, Билл?
— Я на «Святом Георгии» моряком. Он здесь на рейде болтается.
Пётр наполнил ромом снова стаканы.
— Ну и куда ж твой «Георгий» идти собирается?
— Купец. Куда подрядится, туда и пойдёт. А где твоя посудина?
— Моя? — опять переспросил Пётр, вновь соображая, куда бы ему поместить своего мифического капера. — Наш корвет в Кёнигсберге стоит на приколе.
— И на кого ж вы охотитесь?
— Ну, Билл. — Пётр с укоризной покачал головой, ещё не придумав, на кого бы он здесь «охотился», и прекратил дальнейшие вопросы, намекнув на секретность своей миссии. — Сам понимаешь...
— Всё, всё, Питер, молчу, — удовлетворённо закивал моряк, поняв свою оплошность: кто ж спрашивает государственного пирата, на кого он охотится.
Впрочем, подумав, Пётр сам сообразил, что каперу, да ещё русскому, в Балтийском море делать нечего. Во-первых, у России здесь пока, слава Богу, нет врагов. Но самое главное, нет и кусочка балтийского берега, где мог бы быть русский порт. Другое дело капер на Черном море, там хоть Азов есть, Таганрог строится. А то в Балтийском море! Эх, Питер, Питер! Но Билл, слава Богу, не очень-то задумывается, вон с удовольствием расправляется с бараньим седлом. Пётр вновь наполнил стаканы ромом.
— Выпьем, Билл.
— С удовольствием, Питер, — раскраснелся моряк. — Прекрасный ты парень, Питер. Хотелось бы и мне что-то сделать для тебя приятное.
— Я ведь не здешний, Билл, если б ты мог подсказать мне, кого здесь можно арендовать на один рейс.
— Куда?
— До Кёнигсберга.
— A-а, добраться до своей посудины? — догадался моряк.
— Ну да. Я хорошо заплачу.
— Это надо обмозговать, Питер. Вот ветер утихнет, подойдёт «Георгий» к берегу, попробую моего Деда уговорить.
— Вот и славно. Твоё здоровье, Билл.
Они выпили уже и по третьему, и по четвёртому стакану. Моряк опьянел, но Пётр, привыкший в своём «всепьянейшем соборе» пить без меры, был трезв. Заметив, что Билл умял и барана и яичницу, Пётр велел принести ему дюжину горячих пирожков с убоинкой, только что изжаренных к тому времени.
В кабаке появился Меншиков.
— Мин херц, мы тебя потеряли.
— А-а, — отмахнулся Пётр и сказал: — Билл, знакомься, это мой матрос Алексашка.
— Билл, — представился моряк, делая вид, что хочет привстать, но смог лишь приподнять руку.
Меншиков мгновенно сообразил: раз Пётр представил его матросом, то и он сам, стало быть, уже не бомбардир, а какой-то морской чин. Но какой? Не капитан же. Судна-то нет. А — была не была.
— Командор, экипаж волнуется за тебя.
— Ничего. Всё ладом, — сказал Пётр и велел принести ещё две бутылки, стакан и баранины с яичницей для Алексашки. — Давай, догоняй нас с Биллом. Стоп. Погоди. Билл, а Билл?
— Слушаю, Питер. — Моряк устремил на Петра замутнённый взор.