Да, я его вспомнила. Глупого, полностью чёрного котейку. Который любил ходить за мной по пятам и мяукать, выпрашивая еды даже тогда, когда голоден не был. И его хотелось пришибить за это. В отличие от других котов, которых приходилось раньше держать, этот был самым глупым экземпляром. Двери открывать не умел. Играть не любил. А мамку его звали — Леди. И это была сиамская кошечка, с врождённым аристократизмом и любовью к дворовым котам. Её ухажёра я тоже помню. Бело-чёрный дворовый кот, с оторванным в славных боях за внимание кошек, ухом. И котёнок когда-то у Леди умирал. Чёрная кошка последнего выжившего задушила. Правда, в той жизни воскресить я его не смогла… Дронда рядом не было. Это точно… И кошка сиамочка была не моя, а соседки, как и чёрная. А соседка любила кис под моим приглядом оставлять, когда моталась куда-нибудь в отпуск, за границу. Вот тогда-то Леди и окотилась, в один из таких отпусков. А чёрная кошка — её кличку припомнить не удавалось, как и имя соседки — ни разу ещё не гулявшая с котами, придушила того, который выжил после родов. Остальные… то ли чёрная кошка раньше придушила, то ли слабенькие были… но умерли сразу же, как Леди окотилась. Тогда я плакала вместе с кисой… Надо же, такое отражение кусочка моего прошлого в том, что случилось с этой, здешней Леди.
— Как давно? — до меня, сквозь шум в ушах, дошло, что рядом разговаривают.
Окинула растерянным взглядом окружение и вздрогнула. Служанки смотрели на меня в ужасе, лекари готовы были попадать в обморок, а мой супруг рычал на всех и сверкал зелёным светом нечеловеческих глаз.
— А что случилось? — спросила народ с удивлением.
Картина "Не ждали!" впечатляла. Все присутствующие вылупились на меня с таким похожими выражениями лиц, будто я мумия, которая возвращается, сколько её в окно и дверь ни выпихивай, да ещё и разговаривает. А мой супруг, погипнотизировав горящими светом гляделками, добил меня окончательно:
— Надо было сразу сказать, что вам так дети нужны… Приходите сегодня вечером в мою спальню. Будем выполнять ваше желание. Раз уж это так на вас действует…
Всё. Теперь можно было выносить меня. Прямо на кладбище и закапывать живьём. Я таращилась на мужа, открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни звука. А этот фрукт развернулся и ушёл. Ошарашенная я, даже остановить его не успела. И? Что теперь делать? Сказать что передумала? Разыграть из себя умирающую лебедь? И почему Найда не могла немного подождать с родами? Сегодня они пришлись бы очень кстати.
Оттолкнула руку лекаря, протягивавшего мне чашку с лекарством. Вскочила с места, только сейчас обнаружив, что вообще-то лежала, а до погружения в прошлое, стояла. То-то все такие перепуганные. Я вот не помню, когда успела сменить место дислокации. Но всё равно не отказалась бы ещё хоть что-нибудь вспомнить. Так хочется знать, кто я, что я. Как здесь очутилась. Как замуж вышла… Но точно не по большой любви. Иначе бы отношение супруга было иным, и сердце бы моё хоть какую-то тень чувств, уверена, запомнило бы.
Тяжко вздохнула, глянула с тоской на Леди, потом на Найду. Чувствовали они себя на зависть прекрасно, по довольным мордахам видно. И Найда больше от моего супруга не прячется под столом. Предпочитает сторожить корзину с щенятами. Грамотных отмазок от супружеского долга в голову не приходило и я печалилась всё сильнее. Даже знакомая синичка, которая появлялась в моей беседке с завидной регулярностью, казалось, смотрела на меня с насмешкой. Так опростоволоситься ещё надо было суметь.
Интересно, а я ещё девственница или как? Очередной скачок мыслей в прошлое, но воспоминаний по этом поводу не обнаружилось. Про кошкину личную жизнь помнила, про свою — нет. И как узнать, что там с этим деликатным вопросом? И надо ли оно мне? Как же много я про себя не помню и не знаю. Любопытно, а супругу пофиг, если у меня кто-то раньше был? И о чём я думаю в преддверии брачной ночи? И как бы её избежать, не потеряв лица? Не, я знаю, что мой супруг тоже не очень рад возможному воссоединения наших тел. Почему, кстати? Я, что? Совсем уж уродина? Вроде, отражение в зеркале было очень даже ничего. И фигурку я уже отъела себе неплохую. Благо грудь обозначилась лучше и бёдра, по сравнению с тем, какой была сразу после того, как очнулась. Или у моего мужа с ориентацией проблема? Или вообще не работает там ничего, а? Импотенция там, на почве несовместимости Света и Тьмы. А что… очень подходящий мне вариант, на данный момент.
До вечера я так ничего и не придумала. Как саботировать собственную брачную ночь? Снотворное не прокатит. Его у меня нет, и муж не простой остолоп с улицы. Связать активизировавшегося супруга нечем. Жаль, что мужнины родственники в гости больше не заглядывают. Внеплановый и неожиданный визит сейчас бы очень пригодился. Остаётся одно — сделать вид, что задыхаюсь в темноте комнат супруга. В беседку не перенесёт процесс, так как сам признавался, что снять плащ в моём райском саду, для него не самое приятное событие. Вот на непереносимости тьмы и сыграем. Вариантов нет. А, может, просто не пойти и сослаться на плохое самочувствие?
Всё оставшееся до вечера время проходила как во сне, нервничая с каждым прошедшим часом сильнее и сильнее. К вечеру меня уже трясло от волнения и на кису с собачкой я смотрела совсем несчастными глазами. Улеглась в кроватку, тоскливый взгляд изображать не пришлось — он сам собой проявлялся. Но несмотря на моё кислое выражение лица, служанка неумолимо вытащила меня из-под одеяла, не реагируя на жалобное лепетание, что мне плохо:
— Господин сказал, что вы себя чувствуете неплохо. Велел привести, — заявила она мне.
Сглотнула, услышав это. Если я чувствую, когда моему мужу плохо, может, и он тоже чувствует, когда плохо мне? Ой, если это так… Не поверит, когда начну изображать, что мне нечем дышать в его комнатах. Как же быть? Смелая не так давно, трусила безумно. Но меня безжалостно, в четыре руки вытащили из постели и повели в жилище Повелителя умерших. И только тогда, когда меня втолкнули в тёмную комнату, чуток пришла в себя и первой начала разговор, чувствуя супруга, прячущегося где-то недалеко во тьме.
— Что же вы врали, что Свет и Тьма не совместимы? — задала вопрос язвительным тоном. — Как оказалось, очень даже совместимы, раз есть вероятность рождения детей у нас с вами.
— А что это вы вопросом совместимости задались только сейчас? — спросил холодно и спокойно, подошёл ко мне и положил руки на мои плечи. А с рук перчатки-то сняты, его кожа обжигает мою даже сквозь ткань платья. — Утром вас это не волновало. Почему?
И вот как ответить на этот вопрос и не спалиться?
— Мне тяжело дышать, — попыталась ввернуть заготовленную отмазку.
— Странно, а мне кажется, что вы чувствуете себя вполне терпимо, — ровным тоном разбил её в пух и прах.
А ладони опустил ниже, с плеч, на грудь. Мамочки, что делается! Может, в обморок упасть?
— Как и вы, в моём присутствии, — хоть какой-то отвлекающий манёвр. — Зачем вы мне солгали, что мой свет вас обжигает? — сердито спросила, повысив голос.
— Я не солгал, — голос всё так же звучит спокойно, но очень уж близко от моего уха, дыхание мужчины чувствую кожей. — Ваш свет обжигает. Но я готов потерпеть… ради детей.
— Я н-н-не могу, — выдавила из себя, дышать, действительно, стало трудней.
То ли от того, что мужчина поцеловал меня в шею, то ли от тьмы, заполняющей комнату. Кажется, и притворяться не придётся, голова закружилась и очень захотелось потерять сознание.
— Почему? — задал вполне закономерный вопрос и принялся расстегивать моё платье.
— Я… — и вот как сказать в такой момент, что пошутила? — У меня… критические дни, — благословенная отмазка женщин всех времён и народов вовремя пришла в голову.
— У меня очень острый нюх, — блин, и в кого он такой непробиваемо спокойный?