Парень всегда и во всем привык лезть на рожон. Таков уж был его нрав, воспитанный жестокой дворовой школой, в которой он крутился с малых лет. Отец был в бесконечных запоях, мать работала на трех работах и умерла, когда Саша едва окончил школу. Следом за ней ушел и отец. И это было его счастьем, иначе парень своими бы руками отправил его на тот свет, чтобы не видеть его запойной рожи, которую с каждым годом ненавидел все больше и сдерживался только из-за матери, которая почему-то его жалела и, кажется, даже любила.
Он всегда был предоставлен самому себе. Компания, в которой Саша вырос, считалась опасной. И действительно, вскоре многие из его приятелей попали за решетку. А он вовремя осознал, что может повторить их участь, и решил, что пора менять ориентиры своей жизни.
Окончив школу, Саша уже твердо знал, кем хочет стать и твердым шагом шел к своей цели. Образно говоря, бордовая корочка открывала перед ним многие двери, которые раньше пришлось бы взламывать. Она давала власть, которой он давно жаждал, а работа опера была ему как раз по нраву. Опасность щекотала нервы, в его крови бешено скакал адреналин, наполняя жизнь яркими эмоциями. Сашане боялся смерти, потому что емупросто было нечего терять. Он дерзил ей, даже получая пули. Он играл со своей жизнью.
Саша давно уже знал, что начальник уголовного розыска Сарманов Руслан Сергеевич держит этот район в железном кулаке, не давая разгуляться здесь всякой мрази. Даже самые отмороженные ублюдки побаивались его и втайне восхищались его способностью наводить на всех страх. Кроме того, даже дурак понимал, что от местной ментовки зависит и прибыльность бизнеса в данном районе. Руслан решал, кто будет работать на его территории, а кто нет, разруливал проблемы между конкурентами и получал неплохую долю.
С первых дней работы Саша старался доказать ему, что достоин находиться в его команде. И дело было даже не столько в деньгах, сколько в привычке находиться «в стае», чувствовать себя звеном одной системы. Из них с Русланом и еще двумя его приближенными операми – Юрой и Димой, получилась отличная команда. Каждый знал свое место и свои обязанности.
Со временем Саша научился усмирять свою отчаянность, не идти на неоправданный риск, не кидаться впустую под пули. Сарманов преподавал им отличную школу, которая была гораздо жестче той, что парень прошел в своей жизни.
Он стал для Саши авторитетом. Парень не сомневался в нем ни минуты, зная, что тот всегда прикроет спину своим людям, да и они за него мир перевернут. Руслан поровну распределял вырученные деньги, и вскоре Гранина совсем перестала интересовать основная зарплата.
Работа занимала в его жизни самое главное место, она и стала его жизнью. Женщины не играли в ней значимой роли, являясь приходящими и уходящими ее составляющими. Если ему и доводилось влюбиться, то чувство это было поверхностным и быстро улетучивалось. Да и избранницы не могли продержаться долго рядом с человеком, который жил от звонка до звонка и мог сорваться на работу в любую минуту дня и ночи, а вернуться с простреленным плечом или и вовсе пропасть на несколько дней. И такая жизнь долгое время Сашу вполне устраивала…
Когда Гранин открыл дверь в кабинет начальника, антиквар как раз стоял у выхода и благодарил Сарманова за оказанную помощь.
– Владимир Георгиевич, вы-то мне и нужны, – обратился опер к мужчине. – Пройдемте, заполним протоколы опознания, а потом вы сможете поехать домой.
Саша провел его в оперскую и, усевшись за свой стол, жестом показал на стул.
– Один из задержанных на допросе уже во всем сознался, – сказал он, доставая из стола бланки и ручку.
– А второй? – поинтересовался антиквар, присаживаясь на стул напротив опера.
– Вот с ним дело обстоит сложнее, – Гранин положил руки на стол перед собой и сложил их в замок. – У него есть алиби на тот вечер.
– Вы хотите сказать, что это не он? – мужчина вопросительно взглянул на опера.
– Вы же их толком не разглядели, чтоб с уверенностью сказать, он это был или нет, – пожал плечами тот.
– Ну да, было темно, они ворвались, когда я уже закрывал магазин, – замялся мужчина, стараясь не сболтнуть лишнего и думая лишь о том, как бы поскорее отсюда убраться. – Но вы же сами сказали, что они пытались сбыть мои картины…
– С этим никто и не спорит, – согласился Саша.
Он немного помолчал, после чего произнес как можно более безразлично:
– Давайте сделаем так, – опер пододвинул к мужчине бланки и ручку. – Запишем, что вы узнали только Коптелова. С Легостаевым нам еще предстоит выяснить множество нюансов, но, скорее всего, к вашему делу он никакого отношения не имеет.