лозняк у подножия холма. - Не дури, Джагир, и охота тебе, - попытался его остановить Кипелов: - Вот проснется сержант - влупит тебе за самовольную отлучку. Но казах уже спускался с холма, не слушая его слов. Через полчаса рассвело. Кипелов прохаживался вдоль окопа туда-обратно, прислушивался и все посматривал на кусты у подножия холма - где там Джагир. Но в лозняке было тихо. Лишь шумели сосны, да шуршала под ногами молодая майская трава. Поэтому когда проснувшийся сержант Щуренок вылез из палатки на свет Божий и спросил у него где этого чурку черти носят, Кипелову пришлось рассказать все, как было. - Бдительность, говоришь проявляет? - недовольно проворчал сержант, потирая заспанное лицо: - Я ему покажу - бдительность. Давно его нет? - Да часа полтора, как ушел, - ответил Кипелов: - Надо бы посмотреть, где он там застрял. - Сейчас проверим, - с угрозой в голосе сказал Щуренок: - Я его, козла, так проверю... - А ты, я вижу, беспокоишься за него? - вдруг криво усмехнулся сержант: - Я давно за тобой заметил - жалеешь ты его. Маленький, слабенький, безвредный, все его обижают... Эх, студент, послужил бы ты у них, когда на всю роту два первогодка да старшина только по-русски и говорят. Там бы ты посмотрел, какие они слабенькие да безвредные... Его нравоучения прервал звук выстрела, эхо от которого звонко хлестнуло по холму, заметалось, зажатое между деревьями и ушло в голубые небеса, вспугнув пролетавшую стаю птиц. - Что за ...?! В один миг Щуренок сунул ноги в сапоги и схватил свой «Калашников», а еще через мгновение, они оба уже сбегали с холма. Застегиваясь на ходу, Щуренок, матерился и грозил Джегирову всеми возможными карами, а Кипелов, чуть поотстав, дрожащими руками пытался поправить ремень автомата, что бы тот не бил его прикладом по спине. Они с разбегу врезались в кусты, а дальше перед глазами Кипелова замелькали ветки, молодые листья, только успевай уворачиваться, да прикрывать лицо руками. Но все равно, раз за разом, очередная хлесткая пощечина преодолевала защиту и - бамс, лупила по, глазам, по лбу, по затылку... Поэтому, когда он выбежали на небольшую прогалину, Кипелов не сразу смог рассмотреть всех, кто на ней присутствовал. А кроме Джегирова, там было еще трое. Молодой худощавый взлохмаченный мужчина, в очках и с кровоточащей царапиной через левую щеку, одетый в порванную рубашку и заляпанные грязью штаны, молодая женщина с копной рыжих грязных волос на голове в платье когда-то серебристо-желтого цвета, порванном от подола до пупа и маленькая, годика два-три девчушка, такая же рыжая, как и женщина, в грязном сарафане и сандаликах неопределенного цвета. -Что за стрельба?! - сразу набросился сержант на Джегирова: - Ты почему стрелял, а?! Я тебя спрашиваю, чурка ты нерусская! Ясно было, что орет Щуренок от зависти, что не он, а казах задержал эту троицу, что бдительность была оправдана, и теперь вместо наказания ждет Джегирова поощрение вплоть до отпуска. - Эта... Эта.., - Джегиров от волнения никак не мог подобрать слова и пятился от сержанта мелкими шажками, выставив вперед автомат, а тот надвигался на него, как ледокол “Ленин” в полярную ночь, забыв про странную троицу за спиной, поэтому только Кипелов заметил, как мужчина и женщина обменялись какими-то, ему показалось - удивленными взглядами, и женщина молитвенно сложила руки на груди. - Эта - нарушит-л, - наконец выговорил Джегиров. - Где нарушитель? Они? - Щуренок, не оборачиваясь ткнул пальцем: - Ты документы у них спросил? Пароль спросил, а? Не имея возможности отобрать у казаха его заслугу, как он отнимал у него посылки из дома, обед или новый подворотничок, сержант пытался теперь уличить подчиненного в нарушении устава или, хотя бы просто - унизить. - Парол?.. Спрасыл, - попытался снова объясниться Джегиров: - А он мыня палкай бил... Нарушит-л... - Мы испугались, - подал голос мужчина у него за спиной: - Извините, - это уже Джегирову: - Мы не знали, что вы на посту. У нас машина сломалась, там - он неопределенно махнул куда-то влево: - мы решили лесом срезать путь и заблудились. Ночью стрельба была, - снова обратился мужчина к Щуренку: - А утром этот ваш из кустов как выпрыгнет... - Я не прыгал! - взвился, было Джагир, но сержант проревел, растягивая слова: - За-аткнись! - и он умолк, глядя из-под насупленных бровей на задержанных. - Мы заблудились, - повторил мужчина: - Вы не проводите нас до дороги. А-то Машенька сильно уже устала. Она ночью так испугалась, когда стрельба началась. Еле ее успокоили. Девочка, которую имели в виду, на испуганную совсем не походила. Первая настороженность при виде незнакомых прошла, и она уже с любопытством посматривала на автомат, который Джегиров все еще держал направленным на своих арестантов. - Бух-бух, - сказала девочка, показывая на казаха: - Дядя - бух-бух. - Не надо, Машенька, - склонилась над девочкой женщина: - Дядя злой. Будешь баловаться - отдам тебя ему. Та испуганно юркнула за спину женщины, а Кипелов с досадой сказал: - Да убери ты автомат, Джагир. Казах смутился и опустил ствол к земле. - Так как на счет дороги? - спросил мужчина у Щуренка. - Документы есть? - вопросом на вопрос ответил тот. - Вот, - мужчина с готовностью похлопал по грязному нагрудному карману и виновато развел руками: - Кто ж знал, что мы заблудимся... - Пошли, - сказал сержант и первым зашагал в сторону поста. Следом за ним двинулись женщина с девочкой. Мужчина шел рядом с Кипеловым, поминутно оглядываясь на замыкавшего шествие мрачного Джегирова. Когда они поднялись на холм, мужчина удивленно спросил у Кипелова: - Вас что - всего трое? - Да, - рассеянно ответил тот. - Тяжело, наверное? - Да так себе. Тут никто не ходит. Вы первые за три дня. - Вот что, Роман Егорович Яровой, - сказал Щуренок, рассматривая паспорт, который ему дал задержанный: - Дорогу мы вам покажем. Но, извини, пропустить - не пропустим. - Почему? - Без пароля - не имеем права. - Как же так? - заволновалась женщина: - Мы же заблудились. Что ж нам теперь?.. Мы же ни в чем... - Слушай, сержант, - прервал ее причитания мужчина: - Вы тут воюете - ну и воюйте. Мы-то здесь при чем? - У меня приказ, - сказал Щуренок, впрочем, не вполне уверенно. - Ты человек, или столб каменный? У меня же ребенок почти сутки не кормленный. Пока вы тут в секретность играть будете, она... Сержант, казалось, колебался, но Кипелов знал, что это напускное. Он просто играл с ними, как сытая кошка с мышкой, наслаждаясь своей властью. К тому же, Щуренок явно рассчитывал, что проявленная им твердость и четкое следование инструкции ему потом зачтется. Пусть не так, как Джегирову, но все же - авось, хоть что-нибудь да обломится. Вот сволочь!” - подумал Кипелов, глядя на разыгрываемый Щуренком спектакль. - Короче, - сказал сержант, разводя руками, мол, все, что могу: - Сейчас свяжусь с командованием. Как оно скажет - так и будет. Джегиров, тащи сюда радиостанцию. Добрые дела всегда идут в разрез с установленным порядком, всегда требуют личной ответственности. Так что известный во всей части, как любитель “перевести стрелки”, сержант Щуренок - был человеком недобрым. Плохим он был человеком. Знал же, что ротный, или с кем там они связывались по рации каждое утро, ни в коем случае не разрешит отпустить задержанных. Начнется тягомотина с оформлением протоколов, выяснением обстоятельств, и прочей бюрократической ерундой, которая, хорошо еще к вечеру закончится. Но если бы кто-нибудь потом обвинил в этом сержанта, он бы, искренне обиделся: “А при чем здесь я? Это начальство...” Пока Джегиров лазил в палатку за радиостанцией, задержанные мужчина и женщина стояли и с надеждой смотрели на Щуренка - может передумает? Но нет, сержант присел перед рацией, защелкал тумблерами, после чего приложил гарнитуру к уху и стал монотонно повторять: - «Сокол», «Сокол», я - “Блок 6”. При этом он подкручивал верньер тонкой настройки, и лицо у него было, как у индийского йога, впавшего в прострацию. - «Сокол», «Сокол», я - “Блок 6”. Мужчина полез в карман, достал оттуда пачку “Космоса” и стал вынимать из нее сигарету. Глядя на его дрожащие руки, Кипелов подумал, что очень хорошо понимает этого мужика. Его самого трясло от переполнявшего его гнева и омерзения. Щуренок - он же и их с Джегировым в дерьмо мазал. А что? Стоят, молчат - значит во всем с ним согласны. - «Сокол», «Со..., - в этот момент на том конце «Сокол» наконец откликнулся на зов сержанта и он затараторил: - «Сокол»? Докладывает “Блок 6”... Но неизвестный, называемый Соколом, доложить не дал. Вместо этого он что-то сам стал говорить Щуренку. И чем дольше тот слушал, тем более округлыми становились его глаза. Взгляд его перемещался с одного задержанного на другого и остановился на маленькой девочке. Мужчина снова полез в карман, но достал оттуда не спички, а какой-то небольшой предмет округлой формы, что-то оторвал от него и с криком: - Олька! Ложись! - катнул его под ноги сержанта, после чего прыгнул на девочку, накрывая ее своим телом. На мгновение все замерло, как на стоп-кадре: Щуренок с гарнитурой прижатой к уху, он еще не успел среагировать и все еще пялился на девочку; Джегиров, как истукан стоявший рядом с сержантом и провожавший взглядом катившийся к ним предмет темно-зеленого цвета; женщина, присевшая и прикрывшая голову руками; и сам Кипелов, почему-то в этот момент вспомнивший, что вчера забыл про висевшую на одной нитке пуговицу на ширинке. - Надо будет сегодня пришить, - подумал он. А потом разд