Темный город плыл по реке жизни и нес в дальнюю даль. Вот и их сонная Куреневка, и их темный дом.
— В моей машине долго будут жить ваши духи, Анна. Прощайте. Все у вас будет замечательно. Я же хочу вам дать небольшой совет. Никогда, даже в свой смертный час, если, не дай Боже, будете умирать раньше мужа, не признавайтесь ему, что между нами, как говорят обыватели, ничего не было. Он этого не стоит.
С левой ноги
Она проснулась рано, но муж уже сидел на кухне. Вокруг — серый сумрак. Хотелось спать. Суббота. Можно позволить себе подольше побыть в постели. Но желтый свет из кухни маячил въедливо и тоскливо. По дому снова шастал гадкий домовик — предвестник скандалов. А вчера только подумала: вот уже несколько дней живем как люди. Стоит лишь так подумать — сразу все идет наперекосяк. Она побежала на кухню. Муж тщательно бреет недовольное лицо. Не здоровается. Скребет левую щеку. Кривится еще больше.
— Завтракать будешь?
— Долго ты меня за идиота будешь держать? Да, я проснулся, а завтракать не стану. Буду гопака плясать.
— Сосиски сварить?
— А ты что, можешь предложить жареных рябчиков?
Она поставила на огонь кастрюльку с водой, вытащила из холодильника сосиски.
— Тебе сколько?
— Будто ты не знаешь, что я всегда ем четыре сосиски? Или ты, как и твоя мать, лишний раз хочешь выставить меня идиотиком?
Она тоже начинает кричать:
— Ты каждый раз ешь разное количество сосисок! А идиотиком ты себя сам выставляешь!
— Это вранье! Эффектное вранье! Я всегда съедаю четыре сосиски! Это может подтвердить каждый! Спроси мою маму!
Вода закипела. Она бросила в кастрюлю четыре сосиски. Он стукнул кулаком по столу.
— Ну все! С меня хватит! Сосиски не варят, а запаривают при температуре семьдесят градусов! Только так они сохраняют все витамины!
— Совсем с ума сошел?! Какие в сосисках витамины?
— Сосиски запаривают, а не варят, это любая хозяйка знает! И ты знаешь! Только не хочешь так делать для меня! Потому что вообще не считаешь меня человеком! И почему это ты варишь только четыре сосиски? А себе? А дочке? Мне не нужны эти подачки! Я хочу завтракать с семьей!
— Дочка еще не проснулась.
— Почему она до сих пор спит? Утром спать вредно! Моя мама всегда встает рано! Это твоя приучила ребенка спать по утрам!
— Ты и сам спишь утром, как байбак, когда у тебя другое настроение!
— И снова эффектный поклеп! Клепай, клепай! Еще Геббельс сказал: ложь, повторенная несколько раз, это уже не ложь, а полуправда! А ты гробишь ребенка! Клетки головного мозга отмирают, если спать после семи часов утра!
— Да что ты несешь?! Сам ты Геббельс!
На пороге кухни появилась сонная дочка.
— Ты гробишь ребенка! Ты не даешь ей молока! Это твоя мать нарочно не дает ей молока. Без молока люди умирают!
— Да у нее аллергия на молоко!
— У всех детей, которым не дают молока, будет аллергия! Моя мама регулярно пьет молоко, и никогда у нее не было вашей аллергии!
Дочка подошла к рассерженному отцу:
— Папа, вот мой рисуночек!
Он взял рисунок и швырнул его в угол.
— Уже научила ребенка зубы заговаривать! Это наука твоей матери! Все! Больше я терпеть не намерен! Дочь мне растить не дают! Вр-рут в лицо! Делают из меня идиота!
Он схватил жену за плечи, прижал к стене.
— Хулиган! Я вызову милицию!
— Вызывай! А я расскажу, что ты не даешь ребенку молока! Что не пускаешь ее к бабушке, что сушишь белье в доме, тем самым кислород забираешь!.. — Это уже доносится из комнаты. Муж быстро собрался и, уже одетый, бросил: — Так и знай! Хоть мы и разъехались по разным квартирам, но твоя наушница всегда будет между нами! А моя мать — честная, благородная учительница!
Дочка начала плакать. Дверь с грохотом закрылась. Из кастрюльки с сосисками выкипела вся вода, они начали гореть.
Отошла первая волна боли. Голос и речь вернулись.
— Сейчас пойдем к бабусе.
Дочка послушно одевалась.
— Мама, портфельчик брать?
— Нет, сегодня дома сделаем уроки.
Улица холодная и хищная. Здесь тоже ходят какие-то незримые злые духи, только с большим полем действия, чем у домовика-скандалиста из их квартиры. Люди, растерянные и тревожные, спешат запастись продуктами. Во вторник очередное повышение цен. Сегодня суббота, нужно поторопиться.
Молча доехали к бабушке. Она не может идти к матери с таким лицом. У нее заплаканные глаза не отходят по три часа. Мать снова догадается.
— Скажи бабусе, что я иду стоять в очередь за мясом. Выглянешь из окошка, как обычно.
Бабушка с внучкой улыбаются в окне четвертого этажа. Пока что мама ничего не знает.