«Он такой молодой, такой сильный», — сказал доцент Ковальчук. Ему никто не возразил. И даже Кедрин развел руками: «А что поделаешь. Вы действительно молодой и действительно сильный».
Она высмотрела меня сама. Нас предупредили, что нашими соседями будут управленцы из какого-то транспортного главка.
Я знакомился с ней, полагая, что имею дело с диспетчером. У нее был бойкий голос, и я сказал ей, что она похожа на диспетчера. Она ничего не ответила, она засмеялась, смешно закатывая глаза.
Мы сели в один автобус, говорили о пустяках. Объявили мою остановку, но я сделал вид, что это не моя остановка, и поехал дальше. Время от времени она посматривала на меня. Видимо, ей хотелось знать точно, куда я еду. А еще ей хотелось, чтобы я ехал туда же, куда едет она. Я угадал ее мысли и сказал вслух, что я еду туда же. Она заулыбалась, ее губы задвигались. В автобусе было много народу, и она старалась удержаться от громкого смеха. Мы проехали ВДНХ, свернули на какую-то безлюдную, слабоосвещенную улицу. Мысленно я уже прикидывал, во сколько мне обойдется обратная дорога. С деньгами было, как всегда, не ахти. Моя затея показалась мне авантюрой. Она и была авантюрой двух незнакомых взрослых людей. Запомнилось еще одно обстоятельство. Когда я предложил ее проводить, она сказала, что я слишком тороплюсь. Провожать ее не надо, потому что ее дом как раз напротив. Теперь нам никто не мешал, и она смеялась громко и восторженно. Мне было жаль потерянного времени. Она почувствовала себя виноватой, взяла меня под руку.
— Не обижайтесь, — сказала она. — Сегодня я очень устала, а завтра мы можем встретиться часов в семь у станции метро «Октябрьская».
— Хорошо, — сказал я. — Встретиться с девушкой у станции метро — голубая мечта моей жизни.
У каждой эпохи свои атрибуты.
— В тебе сразу угадывается спортсмен, — сказала она при нашей второй встрече. Я не стал ее разуверять. На мне действительно была спортивная куртка и модная, по нынешним временам, вязаная шляпа, которую в темноте можно было принять за спортивную принадлежность. Я угадал в ней диспетчера, она во мне спортсмена. Каждый человек тянется к своему идеалу. У нее была хорошо обставленная однокомнатная квартира. В квартире нас встретила старенькая женщина, которая, увидев меня, всплеснула руками:
— Как он похож на Гошу!
Таня ласково взяла старушку под руку и увела ее на кухню. Возглас старушки меня озадачил. Я стоял в просторной передней и думал: кто такой Гоша? И так ли уж хорошо оказаться на него похожим? Потом мы пили чай, и Таня мне все объяснила. Гошей звали мужа Клавдии Егоровны. Он умер десять лет назад, но вот уже скоро год, как со старушкой что-то стряслось: в каждом приходящем в эту квартиру Клавдия Егоровна угадывала сходство с Гошей.
В комнате на раскладном диване спал маленький Егор, который тоже был поразительно похож на маленького Гошу. Присутствие Егора меня не смутило. Я вспомнил о предупреждении: иные страсти — твой удел. Посмотрел на окружающий меня мир глазами иных страстей и понял: мир вполне приемлем, в этом мире можно жить. Я был даже рад, у меня появилась еще одна забота — маленький Егор, поразительно похожий на маленького Гошу. Это были трогательные отношения. Она любила во мне спортсмена, а я в ней диспетчера.
Замечу, кстати, одну особенность: женщины никогда не стремятся познакомить вас со своими подругами, но всегда полны желания оказаться в кругу ваших друзей. Мне нравилось, что во мне она любит спортсмена, и я не спешил разрушать созданный ее воображением миф, тем более что я сам не был чужд спорту, хотя мне и надоело каждый день уходить на тренировки, а в подтверждение легенды целый час ошиваться на улице, имитируя утренний бег. У существующей легенды были свои достоинства — устойчивая временность наших отношений. Я это понимал. Я это ценил. Прошел неполный год, мы продолжали встречаться.
— Привет, диспетчер!
— Да здравствует советский спорт!
Однажды она мне сказала, что у нее такое впечатление, что каждая наша встреча последняя. И что она идет на эту встречу и готовится к ней как к последней. На меня подействовали ее слова. Я не выдержал и признался ей в том, что я не спортсмен, а ученый, что работаю в институте, что преподаю. Она лежала, не шелохнувшись. Я слышал ее дыхание.