— Был.
— У вас там возникли какие-то неприятности с мистером Корби.
— Да, если того типа так звали.
— Он вышвырнул вас на улицу.
— Мы сами уехали. Мы не ходим туда, куда нас не зовут.
— Ты главарь банды, которую вы называете «ватага с Питер-стрит».
— Это не банда. Просто мы дружим между собой.
— Но ты их главарь.
— Спросите у них.
— Я сейчас у тебя спрашиваю. Они называют тебя Королем.
— В шутку. — Гарни пожал плечами. — Ну и что с того?
— Люди слышали, как кто-то из вас крикнул вчера вечером: «Всыпь ему, Король!»
— Если так, то у ваших людей плохо со слухом.
— Значит, ты утверждаешь, что не был там вчера вечером?
— Я ведь сказал вам, где я был в это время. До без четверти восемь сидел дома. — Гарни улыбнулся. — Моя мать вам то же самое скажет. После мы с Сюзи двинули в «Ротор». Поговорите с Сюзи.
— Твоя девчонка проторчит здесь пару часиков и запоет по-другому. — Лэнгтон оперся ладонями о стол. — Мы знаем, что ты, Гарни, был там вчера вечером. Чем скорее сознаешься, тем лучше для тебя.
— Я ведь уже сказал вам, что был на танцах…
Твикер закрыл глаза. Он слышал сотни, может, тысячи подобных допросов, разве что проводимых с большим мастерством, а не с такой откровенной неуклюжестью. Все-таки Лэнгтон был человеком ограниченным. Твикер поднял свои седые брови, и Лэнгтон кивнул.
— А твои друзья тоже были в том клубе? — спросил Твикер.
— Да.
— Все?
— Не понял вас.
— Ваша ватага состоит из пяти человек. Верно?
— Из шести, — поправил его Гарни и тут же прикусил язык.
— Спасибо за информацию. — Твикер ехидно улыбнулся. — И вы все были в «Роторе»?
— Не знаю. Там было много народу.
— А кого из них ты там видел?
— Эрни Богана, Тэффи Эдвардза, Леса Гарднера.
— А остальных как зовут?
Лэнгтон недоуменно посмотрел на Твикера.
— Разве это имеет отношение к делу? — взорвался Гарни. — Этот тип загнулся до семи, так ведь? Какое вам дело, где мы были в восемь или девять?
— Как фамилии остальных? — настаивал Твикер.
— Роуки Джоунз и Жарков. Мы зовем его Поляком.
— Они не были в «Роторе»?
— Я ведь сказал вам, там было много народу.
— Ты их там видел?
— Я этого не говорил. Спросите у них самих. Я больше не отвечаю ни на какие вопросы.
— С каким умыслом вы спросили у него про танцы? — спросил Лэнгтон Твикера уже в коридоре. — Вопрос его смутил, но почему?
— Во-первых, потому, что Гарни натаскал своих дружков по всем вопросам, кроме «Ротора», поскольку посещение клуба по времени не совпадает с убийством. Теперь он боится, что его сообщники запутаются. Но тут есть и другое соображение. После такого происшествия всегда найдется кто-то слабонервный, может, даже не один, который накладет в штаны и попытается скрыться либо сознаться. В данном случае это те, кто не был вчера в «Роторе», а вместо этого проплакал дома, раскололся мамочке или напился в стельку. Джоунз и Поляк как раз те самые, на которых нужно надавить. Они обязательно расколются.
В дальней комнате Норман орал па худого, болезненного вида подростка лет семнадцати. Мальчик плохо владел английским и не всегда понимал вопрос. Это был Поляк, Жарков. Лэнгтон с Твикером постояли несколько минут за дверью, потом вызвали Нормана в коридор.
— Ну, что плетет этот?
— Он говорит, что с работы пошел прямо домой, напился чаю и отправился к Эрни Богану смотреть телевизор. Но не помнит ничего из того, что показывали, хотя проторчал там полтора часа. Потом вроде бы Эрни сказал, что идет на танцы в «Ротор», а наш мальчик сказался больным и пошел домой. Проклятые иностранцы. И что их не вышвырнут туда, откуда они понаехали?
— Ага, это уже кое-что, — сказал Твикер. Норман с любопытством посмотрел на своего начальника. — Займитесь немного Гарни. Мы ничего не сумели добиться от него. Пусть еще раз изложит свою версию. Мы скоро придем.
Норман ушел, а Твикер с Лэнгтоном занялись Поляком.
— Когда ты приехал из Полыни? — спокойно поинтересовался Твикер.
— Десять лет назад. С отцом и матерью.
— Тебе здесь нравится? — В глазах Жаркова был испуг. — Если ты не скажешь нам правду, мы можем посадить тебя в тюрьму. Или отправить назад, в Польшу. — Жарков задрожал. — Тот, кто убил в Фар Уэзер человека, попадет в тюрьму.
— Это не я. Я этого не делал.
— Но ты помогал.
— Нет, нет. Никогда не помогал. Пожалуйста, верьте мне.
Жарков упал на колени. Твикер не испытывал сострадания к его унижению, как не испытывал восхищения перед самообладанием Гарни.
— Тогда у тебя единственный выход — честно рассказать, что там произошло. Встань. Итак, ты готов дать показания?
— И после этого вы меня отпустите?
— После этого мы тебя отпустим.
Жарков, запинаясь, продиктовал свои показания.
— Гарни, — сказал он, — был главарем ватаги с Питер-стрит, и это он предложил поехать в Фар Уэзер и отыскать Корби. Он сказал: «Мы с ним позабавимся», — рассказывал Жарков, переводя исступленный взгляд с одного лица на другое. Он утверждал, что у него не было с собой ножа, но у других ребят ножи были.
— У кого именно были ножи? — потребовал Твикер.
— Не знаю. Не уверен точно. О, прошу вас.
— Отвечай. У Гарни был нож?
— Думаю, что да. У Короля всегда при себе нож.
— А ты видел у него нож? Ты видел у Короля нож? Отвечай. Он что, достал и показал его тебе?
— Нет. Я ничего не знаю. Прошу вас, не спрашивайте меня.
На выяснение вопроса с ножом ушло минут тридцать. Под конец Жарков сказал, что ножи были у Гарни, Эдвардза, Богана и Гарднера, но он их не видел. Он сказал, что все они, и он в том числе, бросали в Корби фейерверки. Но он не участвовал в свалке вокруг Корби и не видел, что там случилось, а когда кто-то крикнул: «Поехали!», сломя голову бросился к своему мопеду. Когда они вернулись в город, Гарни сказал, что все они должны обязательно прийти в «Ротор», а также приготовить алиби на первую половину вечера. На случай, если у них спросят. Ему ясе сделалось плохо, и он не пошел в «Ротор».
— Это все. Клянусь вам, это все. Можно я пойду домой?
— Попозже.
— Но ведь вы сказали, что отпустите меня домой.
— Когда ты скажешь нам правду, может, и отпустим. У тебя плохая память насчет ножей.
— Я сказал вам правду. Сказал все, что знаю.
— Дадим ему время остыть, — предложил Лэнгтон. — А пока займусь кем-нибудь другим.
Твикер заглянул к сержанту Стерлингу, который давно и безрезультатно бился с Гарднером, потом направился в комнату, где допрашивали Гарни. Увидев Твикера, Норман многозначительно пожал плечами.
— Ладно, Гарни, мы все уже знаем от Жаркова, — сказал Твикер. — Он нам сказал, что вы вшестером поехали в Фар Уэзер и что у четверых из вас, в том числе и у тебя, были ножи. Вы все кидали в Корби фейерверками, а потом вы с Боганом на него напали. Он видел, как вы ширяли в него ножами. И ты и Боган. Добавишь что-нибудь?
— Да. Этот Поляк жуткое трепло. Или вы.
Твикер со злобой ударил его по лицу.
— Наш супер большой оригинал — не любит, когда его обзывают треплом, — сказал Норман. — На-ка закури.
Гарни с недоверием взял протянутую сигарету.
— А теперь послушай меня. Пока супер вытягивал из Жаркова этот донос, я поимел кое-что от Гарднера. Но его рассказ не во всем совпадает с рассказом Жаркова. Ты мог бы навести кое-какую ясность. Для своего же блага.
— Убирайтесь к черту.
— Боган ударил Корби или кто-то другой? У Богана был нож, верно? Так кто же все-таки ударил Корби?
— Я ведь уже сказал вам, что с работы пошел прямо домой, попил чаю, немного поболтался дома и двинул в «Ротор». Не был я ни в какой Фар Уэзер.
Так продолжалось еще минут пятнадцать.