— Без паники! Факир всегда на десять минут опаздывает.
— Ребята, делаем вид, будто только что опорожнили свой мочевой пузырь, — посоветовал Мицкат, кубарем скатываясь по лестнице.
— Кому дать мятные таблетки?
— Атас, Факир!
…горемыка этот Годелунд. Никаких радостей в жизни. Жена и дети сосут его, как пиявки. Ну, зато он чист душой и уповает на бога. Много от этого толку! Где ключ от уборной? Вот он. Если ввинтить в эпидиаскоп цветное стекло, получится движущееся изображение. Хорошая идея. И ее можно осуществить с помощью обычного маленького электромотора. Блестящая идея. Сейчас же подать заявку на патент. Пока кто-нибудь не опередил. Наверняка уже кто-нибудь выскочил.
Какой-нибудь паршивый американец. Сколько они перехватили у нас патентов! А с ними — и денег без счета. И все же у них там учитель начальной школы может со временем стать профессором Гарвардского университета, если у него есть мозги. А у нас? Ты пришит к месту до пенсионного возраста. Я и сегодня уже точно знаю, сколько буду зарабатывать через десять и сколько через двадцать лет. Столько же, сколько Кнеч, Куддевёрде или тот же Годелунд, а ведь это ничтожества! В то время, как мне ничего не стоит получить доктора. Черт с ним! Что тут на днях изрек этот остряк Нонненрот? «Если тебе не по зубам то, что ты любишь, люби то, что тебе по зубам». Надо будет рассказать Хельге. Нет, лучше не стоит. Она в последнее время такая раздражительная. Критический возраст. А может быть, она с тобой не так уж безумно счастлива? Ерунда. Что мне нужно — это новый цветной объектив, Ф: 1,9/50 мм. И автоматическое включение диаскопа. Дорогая штука. Будь у меня дети, я бы не мог всего этого себе позволить — лабораторию, новую машину, камеры. При таком-то жалованье! Радуйся, что у тебя их нет! В наше мерзкое время плодить детей — нет уж! Чтобы снова заселить Хиросиму, Берлин или Дрезден для новой атомной бомбы? Для этого надо быть сверхоптимистом. Но что же делать с Хельгой? На пасхальные каникулы съездить с ней в Гарц? Но без цветного объектива в Гарц ехать незачем. Стоп, у нас в 3-м «Б» есть Крауке — фотомагазин. Поговорить с папашей: у парня дела плохие, Криспенховен ставит ему одни двойки. Можно будет дать ему несколько дополнительных уроков по математике — и все в порядке. Рука руку моет. 6-й «Б», эта шпана опять запустила проигрыватель, но они хоть интересуются техникой…
— Здрасьте, ребята!
— Здрасьте, господин Хюбенталь.
— Садитесь.
Муль остался стоять.
— Господин Хюбенталь, я забыл свой протокол.
— Забыл?
— Да.
— Забыл составить или забыл принести?
— Забыл составить.
— Ну, это по крайней мере честно. На следующем уроке физики ты сделаешь сообщение — ну, скажем, об индуктивном напряжении. Понял?
— Да.
Затемин поднял руку.
— Скажите, господин Хюбенталь, что, инструкция не задавать уроков на понедельник еще не отменена?
Хюбенталь довольно усмехнулся.
— Ах, уж этот мне господин Затемин! Как он всегда хорошо информирован! Обо всем, кроме домашних заданий. Нет, Затемин, эта инструкция еще не отменена. Кстати говоря, лично я считаю эту инструкцию дурацкой, но так уж решили господа чиновники, и я подчиняюсь. Подчиняюсь этому филантропическому установлению, вот почему вам еще ни разу — чего вы, по-видимому, даже не заметили — не приходилось выполнять к понедельнику мои задания. Подтверждаю это снова со всей определенностью. Я выслушиваю по понедельникам лишь ваши, так сказать, добровольные сообщения для пополнения счета — вашего, не моего!
— Ха-ха-ха!
— Благодарю за аплодисменты. Итак, предложение принято единогласно. Гукке, читай.
Затемин сел на свое место и принялся демонстративно что-то записывать в блокнот.
— Можно отсюда? — спросил Гукке.
— Стань перед классом! Покажи-ка свою тетрадь! Действительно, твоя. Ну и мазня — будто пьяная швабра прогулялась! Читай.
— «Трансформатор состоит из двух соединенных между собой катушек, первичной и вторичной, и железного сердечника…»
— Иди к доске и нарисуй трансформатор звонка.
Гукке замешкался, стал перебирать мелки.
Нусбаум раскрыл под партой учебник физики и, спрятавшись за спину Мицката, выставил книгу перед Гукке. Тот начал рисовать.
…опасный парень этот Затемин. Беженец из Восточной зоны, к тому же еще из Саксонии. Если смотреть просто по-человечески, могут быть, конечно, и трагические случаи, но в общей массе… Каждый такой беженец приносит с собой мириады коммунистических бацилл. Каждый. Даже если там он считался противником режима. Якобы считался. Это переносчик заразы. Его отец как будто снова в Хемнице, в так называемом Карл-Маркс-Штадте! После того, как здесь он потерпел крах! И остался должен семьдесят тысяч — наших денег! А об этом даже нельзя сказать вслух. Хотел бы я знать, что бы сделали с нами, если бы нам пришлось бежать отсюда, с Запада, в Верхнюю Силезию, к этим полячишкам? Подумать страшно. Ясное дело, парень где-то пронюхал, что я служил в СС. Нынче все знают всё, что им совсем не нужно знать. Демократия: раззвонить во все колокола то, что должно храниться в строгой тайне. Взять хотя бы Америку. Русские оказались куда хитрее. Мыс Канаверал. Неудача за неудачей. В школе то же самое. Школьная демократия — это просто свистопляска! Импорт из США! Одно надо сказать: при Адольфе дисциплина была образцовая. А теперь: родительская опека, совет учащихся и прочие церемонии. За каждую оплеуху могут притянуть к ответу. Каждая контрольная, каждый кол — юридически оспоримы. А государство даже и не думает защищать своих служащих. Оно играет в демократию, а внакладе остаемся мы. Авторитет летит ко всем чертям. Как у Годелунда, Куддевёрде, Кнеча. Вся эта юная банда вьет из них веревки. А когда кто-то начинает мести железной метлой, собственное правительство ставит ему палки в колеса. Счастье еще, что как воспитатель я не знаю никаких трудностей. Этого только не хватало. За этим Затемином надо будет последить. И за Шанко, за Мицкатом. За Курафейским — тоже. Стоит мне только услышать эти фамилии…