- Пошли в кают-компанию. Есть разговор.
Он пошел вперед, а они - за ним. Когда вошли в кают-компанию, командир обернулся к вахтенному и приказал:
- Никого не впускать!..
Потом, тяжело опустившись на стул, он снял пилотку и совсем по-детски потер кулаками глаза. Он молчал, прислушиваясь к неясным звукам, царапавшим обшивку. Но вот все стихло. Лодка мягко легла на грунт.
- Присаживайтесь, - сказал командир. - Разговор у нас длинный... Будем ждать вас до полуночи до двух. Надеюсь, успеете?
Вопрос был адресован всем, но ответил Троян. Ответил пожатием плеч. Дескать, там видно будет.
- А не успеете... Тогда придется торпеды затопить. Обязательно. До берега доберетесь вплавь. Пароль... - он замолчал, подняв усталые глаза на Трояна.
- Ясно, - кивнул Троян.
- Вторая лодка придет через четверо суток. В это же время. Думаю, что шлюпку вы раздобудете. Старик поможет. А теперь - отдыхать. Да, чуть было не забыл... Вот деньги. По десять левов на брата. Больше, к сожалению, раздобыть в Одесском банке не удалось. Возьмите, могут пригодиться.
Он говорил отрывисто. Видимо, каждое слово причиняло ему боль. Что он еще мог им сказать? В ободрении они не нуждались. А в советах - и подавно. Нет рецептов на все случаи жизни. Эти ребята знали, на что они идут.
- Лучше бы они не пригодились, - сказал Троян, пряча деньги. Придется их зашить в трусы.
- Конечно, - командир кивнул.
- Знаем, валюту надо беречь, - сказал Игорек, который раньше плавал на теплоходе "Норильск" и не раз ходил в загранку. И всем почему-то стало весело. Валюту надо беречь. А жизнь?..
Было уже темно, когда лодка осторожно всплыла, и разведчики один за другим выбрались из рубки на ее мокрую скользкую палубу. Их лица плотно облегали резиновые маски. Кислорода в баллонах должно было хватить примерно на пять часов.
Первым делом они извлекли из металлических цилиндров обе торпеды и тщательно, даже придирчиво осмотрели их. Торпеды были в порядке.
Оседлав своего "дельфина", Нечаев сунул ноги в стремена и откинулся к спинке, ожидая, чтобы уселся Сеня-Сенечка. Подумал, что со стороны они похожи на мотоциклистов-циркачей, готовящихся к гонке по вертикальной стене. На афишах такой номер обязательно называют "смертельным". А теперь не было ни зрителей, ни шпрехшталмейстера в безукоризненно сшитом фраке, который выходит на арену и объявляет зычным голосом: "Мир-ро-вой ат-трак-цион!.. Пер-рвые в мир-ре..." Но тут Сеня-Сенечка слегка похлопал Нечаева по плечу, и тот положил руку на рычаг. Сигнал означал: "Давай!.."
Море было почти спокойно, только ветер сдувал с него легкую пену. Но небо обложили низкие тучи.
Обе торпеды отошли от лодки почти одновременно и легли на курс. Их словно бы притягивали к себе далекие огни Варненского порта.
Шли параллельно берегу.
Уже давно Нечаев не видел столько огней. Они сверкали, переливались. Даже небо над городом и бухтой было вызолочено жаром. Живущие под ним люди, казалось, не имели понятия о войне. Но тогда почему у входа в порт снуют катера? И зачем они то и дело сбрасывают глубинные бомбы?
Война была и здесь, под этим золотистым небом. Она напоминала о себе снова и снова. Нечаев вел торпеду на малой скорости, почти до самой поверхности моря. Вода достигала ему только до пояса.
Нечаев был озабочен лишь тем, чтобы не потерять из виду Игорька и Трояна, головы которых время от времени пропадали в волнах. Ему хотелось не отставать от них.
Встречи с патрульными катерами удалось избежать. Стоило Нечаеву плавно нажать на рукоятку, как торпеда погрузилась под воду. Пять метров, восемь метров, десять... Ориентируясь по компасу, Нечаев направил торпеду туда, где, по его расчетам, должен был находиться вход в Варненский порт. Не напороться бы только на мину!.. А сетевое заграждение они преодолеют, должны преодолеть.
Он знал эти немецкие "Теллерминен", Николай Сергеевич о них предупреждал. Знал и береговые мины. Подплыви поближе к такому металлическому диску, насаженному на железную штангу, и сразу обнаружишь взрыватель. Только он, Нечаев, не любопытен. "Приятно было познакомиться издали", - как сказал бы Костя Арабаджи.
Даже теперь он почему-то вспоминал то капитан-лейтенанта Мещеряка, то Костю Арабаджи. Но - отставить разговорчики, как опять-таки сказал бы Костя Арабаджи. Впереди - заграждение...
Он знал, что порт имеет два выхода. Левый был постоянно перегорожен бонами, сетями и минами. Второй, правый, находился под неослабным контролем. Это возле него патрулировали быстроходные катера. Это его освещали лучи прожекторов, которые тщательно ощупывали море, выхватывая из темноты то рыболовные сейнеры, неподвижно застывшие на внешнем рейде, те самые сейнеры, которые поддерживали трос противолодочной сети, то сторожевые катера. И хотя Нечаеву хотелось темноты, он все же направил торпеду вправо. Лучше прожектора, чем мины. Если поцелуешься с такой холодной дурой - сразу пойдешь ко дну.
Плотная темнота подводного мира давила на плечи, прижимала к седлу. Вода холодила грудь. Но Нечаев почти не чувствовал этого. У него хватало других забот. Вкрадчиво светились циферблаты приборов. Длинное тело "дельфина" била мелкая дрожь. Надо было не только управлять торпедой, но и регулировать редукционный клапан. Иначе задохнешься...
Иногда он прислушивался к собственному дыханию.
Сторожевые катера остались позади. Торпеда скользила. Но что это? Конечно, сеть. И так близко, что ее можно потрогать. Нечаев осветил ее фонариком и подумал, что ему повезло. Это была редкая противолодочная сеть. А что такое торпеда по сравнению с лодкой? Иголка... "Дельфин" проскочит за милую душу!..
Уже по ту сторону сети, в порту, Нечаев снова посмотрел на часы. Пора, надо всплывать... Игорек и Троян, конечно, уже проскочили. Троян всплывет ровно в 22 часа 45 минут. Так было условлено.
Когда его голова показалась над водой, Нечаев осмотрелся. Над ним нависла высокая корма какого-то корабля. В сотне метров от него темнел силуэт второго транспорта. Длинный, угольно-черный... Прячась за бочкой, на которую была заведена якорная цепь, Нечаев с трудом прочел надпись на рубке транспорта. "Ро-до-пы"... Есть такие горы на Балканах, это он помнил еще со школьных лет, по географии у него была пятерка. Ему подумалось, что и транспорт напоминает гору. Отражения его освещенных иллюминаторов были медными пятаками разбросаны по маслянисто-черной воде.