Наконец, секунды колебания остановились. И я, о Боже, вошел в земное тело малютки!
Теперь это уже был сон, астральный сон, ибо, для того чтобы обладать земным телом, надо уснуть в Астрале или хотя бы вздремнуть!
Желания и чувства - это всегда проявления воли. И вот мои желания и чувства отчетливо улеглись в размеры детского тела.
Пока моя дочь невинно обвораживалась сном, я, словно маньяк, пошевелил кончиками своей воли и силою поднял земное тело девочки с раскладушки и открыл ее глаза!
Теперь я резко видел, как раньше, физический мир! И меня в первую же секунду обдало тоской, страшным чувством потерянности чего-то самого что ни на есть близкого и дорогого.
В следующее мгновение Сабина, а точнее ее земное тело, руководимое мною, с одержимо взрослым выражением лица твердо зашагало за ширму!
"Тело! - ударила меня мысль. - Мое тело! Я так соскучился по нему!" вслух сказала крохотная девочка, сказала без каких-либо погрешностей в произношении, сказала так, что если бы кто-нибудь мог услышать это, он неминуемо бы испугался.
Тело моей дочери было до такой степени тесным для меня, что казалось, оно - вот-вот растрескается! Я шагал слабенькими ножками, делая эти крохотные шаги, будто играл в карманные, величиной со спичечный коробок шахматы!
Я все время боялся сделать что-нибудь не так, какую-нибудь неловкость, непростительное, необдуманное резкое движение: ведь мое воображение не было так сковано во взмысленности, в такие маленькие рамки. По своему жизненному опыту я был взрослым человеком, мужчиной, и все мои движения, освоенные за долгую жизнь, никак нельзя было полностью перенести на неуклюжее тельце дочери.
Я не знал, а это являлось особенно грустным и вызывало особую настороженность, не знал я самого главного, пределов этого земного тельца, и, что еще важнее, я и не чувствовал их! Да! В том-то и состоял риск овладения чужим челом, а тем более телом маленького ребенка, что никакой боли не ощущаешь в нем! И потому шагал я хотя и уверенно, но достаточно настороженно.
Достаточно было сделать один неверный шаг, в полном объеме взрослого человека, и я незамедлительно бы натворил бед, и, возможно, непоправимых! Эти маленькие ножки! Связки, сухожилия могли попросту говоря порваться, в любой момент могла бы хрустнуть какая-нибудь, еще такая "молочная", косточка! Нет! Не дай Бог!
И потому я хотя и шагал одержимо, но какое-то усилие, островок нравственности, так же одержимо помнили об ответственности!..
Ну вот, я стоял у изголовья своего земного тела, сосредоточенно всматривался в свое, казавшееся безжизненным, заостренное лицо. Муть ожесточенности к бессилию своего положения, безумное сожаление о происходящем начинало одолевать мой рассудок. Но я еще с трудом, но мог сдерживать себя.
Так я простоял у своего изголовья некоторое время: в молчании, в переосмысливании всего на свете.
Вскоре я почувствовал, как Сабинино сердечко заколотилось, ее дыхание стало прерывистым, спазмы окольцовывали горлышко. Подобные взрослые переживания были способны убить малышку! Сердечко могло бы не выдержать, а детские легкие - просто порваться!
Насколько у меня хватало сил, я сдержался, но слезы, они все-таки покатились, закувыркались по щечкам девочки.
Маленькой ручкой я прикоснулся к жестким волосам моего земного тела, и неожиданно захныкало и громко разрыдалось Сабинино лицо!
Да, я плакал, отчаянно ревел детским голосом...
Вбежала в комнату Наташа, о ней-то я совсем забыл! И тут я обернулся назад на ее зов и взглянул серьезно ей в глаза так, что Наташа остановилась на мгновение, как завороженная.
- Наташа! - громко и внятно сказала девочка, но тут же я замолчал, ибо последствия для моей Сабинушки, если бы я продолжал говорить в ее теле, оказались бы непредсказуемыми...
- Сабинушка, что с тобой?! - кинулась наконец опомнившаяся Наташа ко мне и обняла свою дочь.
Но как только Наташа обняла мое хрупкое тельце, я тут же пришел в себя: немедленно сосредоточился, и покинул тело своей дочери, и завис в изнемогших чувствах поодаль.
Остальное произошло по сценарию природы: Сабина проснулась, пришла в себя, уже будучи на руках у растерянной мамы, целовавшей и отчаянно обнимавшей дочь.
- Сабинушка, доченька, тебе что-то приснилось страшное? Успокойся, маленькая, мама с тобой, все хорошо...
Девочка была абсолютно спокойна после того как проснулась, и подобный перепад немало насторожил Наташу, и она даже недоверчиво огляделась по сторонам.
- Я плакала? - заинтересованно и неуклюже пролепетала Сабинушка.
- Да, малышка, да, Сабинушка, - приговаривала Наташа, и слезы едва сверкнули у нее в глазах. - Скажи, ты, наверное, плакала о папе? Ты хочешь, чтобы он встал? Да, маленькая?
- Мама, мама! - потеребила Сабина свою разволновавшуюся маму за отворот халата.
- Что, доченька?
- Мама, я хочу си-и! - закапризничала девочка.
- Да ты что! - игриво удивилась Наташа, этот поворот ее немного успокоил. - Ты же у меня такая взрослая!
- Хочу си-и! - не унималась Сабина, и действительно, теперь уже по своей воле, начала хныкать и уже приготовилась разрыдаться.
- Вот это да! - укоряла ее Наташа. - И не стыдно тебе? Ведь сисю сосут только маленькие детки!
В БИБЛИОТЕКЕ ЧУВСТВ
...Я долго так страницы перелистывал,
Осмысливая буквенную вязь,
И мне хотелось дня такого чистого!...
А на страницах: черной краски грязь.
Довольно книгу перепачкал рок,
Лишь белые просветы между строк!...
Но все же нет!... Здесь истина права:
Чтобы прочесть союз добра и зла
Все в черных красках светлые слова...
Я прочитал это, свое, случайно разлистнутое по настроению, стихотворение, захлопнул книгу и поставил ее на одну из полок моей астральной библиотеки и призадумался...
Астральная комната, я давно здесь не был, но теперь хорошо владел ее законами, и стоило мне чего-либо пожелать, как это желаемое, возникшее всего лишь, как я называл, "во взмысленном вдохновении", другими словами в осмысленном течении воли, итак, желание являлось в том или другом незамедлительно сформированном образе, такое доступное, невинное и податливое.