- Послушайте, как там вас, - нерешительно пробормотал я, но здоровяк мрачно представился:
- Брайан Гуделл, сэр.
- Послушайте, мистер Гуделл, у меня к вам просьба: помогите найти мой разбитый автомобиль. Его приволокла полиция чуть больше недели назад. А я кое-что в нем позабыл... Я заплачу...
- Что за автомобиль?
- Красный спортивный "меркурий".
- За неделю их столько натаскивают, разве упомнить. - Голос сторожа больше не гудел набатом. - Мое дело - открыть ворота, закрыть... Я этот хлам даже не смотрю. Впрочем, постойте, неделю назад, говорите?
- Восемь дней, мистер Гуделл.
- Не называйте меня мистером, - отмахнулся сторож. - Просто - Гуделл! Идемте.
Он захлопнул калитку, щелкнул замком и неожиданно легко зашагал вперед, туда, где, вздымаясь в небо, чернели горы металла. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти "горы" прорезают аккуратные "проспекты", каждый участок пронумерован и помечен буквами. Мы шли довольно долго, прежде чем очутились у сборного деревянного домика, которые у нас называются финскими. Брайан Гуделл вошел в открытую дверь, но меня не пригласил. Пробыл он там недолго и вернулся, неся в правой руке фонарь, а в левой - моток белого нейлонового шнура.
- Идите за мной, да не потеряйтесь, - сказал он, прикрывая за собой дверь домика.
Если б не фонарь, мы не могли бы сделать ни шагу. Город светился где-то далеко на западе - небо там было желтым и туманным. Гроза дохнула в лицо свежестью, и первые капли упали на землю.
- Ежели пойдет дождь, - словно прочитав мои мысли, сказал Брайан Гуделл, - влезем в автомобиль да пересидим. Ей-богу, не припомню такого мокрого лета.
Минут через десять, после бесчисленных поворотов в этом железном лабиринте, Брайан Гуделл остановился и принялся фонариком высвечивать то перевернутый "форд", то внешне почти новый "олдсмобиль", то раздавленную коробку "фиата". Он переходил с места на место, за ним как привязанный молча двигался я. Поиски долго не приносили успеха, и надежда, сначала пылавшая во мне ярким огнем, постепенно гасла и вскоре едва теплилась. Да и как оно могло быть иначе, если автомобили громоздились друг на друге в пять-шесть этажей?!
- Глядите, не эта ли? - спросил Брайан Гуделл, направляя луч прожектора вверх.
Это была машина Джоне Крэнстона, я ее узнал сразу. Но что с ней сделалось: крыша была прогнута почти до спинки сидений, колеса сняты, стекла растрескались. Однако моторная часть сохранилась, я узнал правую разбитую фару, на которую обратил внимание еще в первую встречу с Джоном.
- Лезьте, - сказал Гуделл. - Я вам посвечу.
Я карабкался вверх, мельком подумав, что мой парадный костюм отнюдь не создан для подобных экспедиций и вид у меня будет далеко не респектабельный, когда придется возвращаться в город. Машины или, вернее, то, что сохранилось от них, раскачивались, угрожающе кренились, но я лез как одержимый. Меня словно подгонял Джон Крэнстон, который невидимо присутствовал здесь и требовал отмщения.
Рискуя свалиться вниз, я обшарил "меркурий". Все было напрасно, это сделали до меня. Но не мог же Джон сказать просто так, без всякого смысла: "Это мой дом и мой сейф, если хочешь!" Тогда я не обратил внимания на его слова, но позже, перебирая в памяти факты, понял: если Джон и прятал где-то свой дневник, то лишь в машине.
Я нащупал все же этот чертов тайник - он был ловко скрыт под передним сиденьем.
Это был металлический ящичек, почти квадратный, и рука моя нащупала кожу нетолстой папки. Сиденье после катастрофы оказалось продавленным, пружины больно впивались мне в руку, и я никак не мог вытащить свою находку. Попробовал было приподнять сиденье, но "меркурий" подозрительно зашатался подо мной, и Брайан Гуделл снизу предупредил:
- Потише, сэр, как бы вам не свалиться вниз вместе с этой развалиной! Можно подумать, что вы забыли там клад!
Он так громко расхохотался собственной шутке, что его смех, наверное, слышен был в Монреале.
Я и сам понимал, что мое пребывание наверху затянулось, но мне нужно было - кровь из носу! - извлечь папку. Я подумал: если не удастся добыть ее собственными силами, придется просить сторожа стащить "меркурий" вниз у входа на автомобильное кладбище я приметил электрокар с подъемником. Если зацепить "меркурий" веревкой...
Мне повезло: я все-таки нашел щель, достаточно широкую, чтобы с великим трудом извлечь находку. Фонарь Гуделла бил мне в глаза, но и беглого взгляда на папку было достаточно, чтобы сердце мое забилось в радостном предчувствии. Я готов был поздравить себя с успехом и едва сдержался, чтобы не раскрыть папку тут же, сидя на капоте "меркурия", еще недавно несшего нас на Лунное озеро, где мы провели чудесные дни и были переполнены ожиданием радостных событий...
- Не вздумайте прыгать, сэр, - предупредил Гуделл. - Эти развалюхи держатся на честном слове, и порой достаточно дуновения ветерка, чтоб они рухнули вниз. А при ваших восьмидесяти - никак не меньше - килограммах это, считай, ураган!
Сдерживая себя, я начал спускаться, осторожно проверяя ногой надежность каждого следующего шага. Я добился своего, и теперь ничто не должно помешать мне. "Вот так, Серж, а ты сомневался, - мысленно обратился я к Казанкини. - Закрутим мы завтра с тобой историю, только дым пойдет из Маккинли и Кo!"
Я спрыгнул на землю.
- Посветите-ка мне сюда, мистер Гуделл, - сказал я.
- А вы и впрямь клад сыскали, - протянул сторож и поспешно направил луч фонаря на мои руки, лихорадочно пытавшиеся открыть змейку.
Дождь полил сразу, без предупредительных капель, и Гуделл схватил меня за рукав, увлекая за собой по дорожке.
Здесь-то, за первым же поворотом, мы столкнулись с ними. Я не успел сделать и вдоха, как тяжелый, до костного треска, удар в грудь бросил меня на землю. Нападавший, по-видимому, метил в солнечное сплетение, удар был профессиональный - прямым кулаком, всей тяжестью брошенного вперед тела. Меня спасло расстояние: он не рассчитал в темноте или не успел приготовиться к удару.