Собрано огромное количество рассказов очевидцев; фотографировали следы на снегу и даже самих снежных людей; находили места, где эти существа ели и спали. Многие тома займут материалы, относящиеся к проблеме снежного человека. Десятки книг, сотни и тысячи статей посвящены ему. И что же? Неужели всё это только мираж, неужели очевидцы ошибаются или лгут, фотографии подделаны, исследователи обмануты или впали в заблуждение? И вообще, совсем неплохо бы иметь родственников. Но исключить ошибку нельзя. Хотя я очень надеюсь, что снежного человека всё-таки найдут.
На Кавказе или на скалистых горах, на Памире или Тибете... «Адресов» у снежного человека пока многовато. А кем он окажется, если, наконец, будет найден? Может быть, нашим ближайшим родственником — неандертальцем. Может быть, родичем подальше питекантропа.
Хотя, как полагают многие антропологи, даже если за легендами о снежном человеке и стоит некое живое существо, то это скорее всего крупная обезьяна, возможно человекообразная, но не неандерталец.
А что касается исчезновений вообще... Говорят, в одном зоопарке у выхода человек видит решётку, под ней — надпись: «Самый страшный зверь на свете». Он заглядывает за решётку, а там — зеркало.
БОРЬБА ЗА ТЕПЛО
Всё началось с борьбы за огонь. Огонь был человеку самым верным другом и самым злым врагом. Но врагом — всегда, а другом стал только десятки тысяч лет назад.
Огонь приручили раньше, чем любого из зверей, и он значил для Человека больше, чем любое из его открытий и завоеваний. Мы знаем не только племена, но и целые мощные цивилизации, как ацтекская в Мексике, обходившиеся без скотоводства. До наших дней дошли народы, не слышавшие о земледелии. Но огонь был у всех. И во всех древних религиях огонь и его бог занимали почётнейшее место.
Огонь защищал от зверей и холода, огонь делал съедобным многое несъедобное — значит, спасал и от голода. На огне обжигали концы дубин, чтобы сделать их твёрже. А позже огонь очищал от леса место для будущей пашни, он же делал твёрдой как камень расползающуюся под пальцами сырую глину. И металл из руды добыл тоже он.
Но между владением огнём и умением добывать его пролегла пропасть. Видно, свежа была в памяти человечества пора, когда этого умения не было, раз до сих пор поддерживают парсы вечный огонь в своих храмах. Парсы — маленький народ, живущий в Иране и Индии, но он придерживается религии, которую когда-то исповедовали многие миллионы людей.
И сегодня мы зажигаем Вечный огонь у дорогих нам мест. Он горит у могилы Неизвестного солдата в Москве, на Марсовом поле Ленинграда, над прахом Неизвестных солдат в Париже и Лондоне, в десятках других городов мира. Древний обычай переосмыслили, Вечный огонь стал символом вечной памяти. И тут, конечно, совсем не обязательно помнить, откуда этот обычай к нам пришёл.
В Древнем Риме хранили священный огонь, и в древней Британии, и в древней Мексике... А если он потухал, то добывали его римляне, ввинчивая в дерево деревянный же бурав. Тем самым способом, каким до недавних пор пользовались островитяне Тихого океана. Но так получали хозяева Рима именно священный огонь. Для обычного годились кремень да кресало — то огниво, которое встречается вам на страницах сказок Андерсена и братьев Гримм. В сказках оно волшебное — потому и волшебное, что даёт огонь. Кремень и кресало до изобретения спичек (да и после него, пока спички не стали общедоступными) обеспечивали огнём почти всё население планеты, кроме самых отсталых уголков её. Впрочем, ещё в XIX веке в глухих деревнях редко пускалось в ход и кресало. Проще было «вздуть огонь» с углей в печи или занять у соседа «жар» для растопки потухшей печки.
Внрочем если люди одних племён ногда-чю не имели права даже врагу отказывать в огне, тот других обычай запрещал выносить огонь из дому. И с удивлением описывают путешественники, как им приходилось гасить папиросу, раньше чем уйти из гостеприимного жилища.
Огонь создал первую искусственную постель: многие африканские племена больше всего любили спать в древесной золе. А австралийские аборигены — те во время странствий передвигались ночью, а на жаркий день закапывались до шеи в охлаждавший их тела песок.
Многие считают, что такое самозакапывание и было когда-то первым шагом к жилищу.
Дом прежде всего должен быть защитой от холода или жары и врагов — и с первой из этих задач песок и зола прекрасно справлялись. Но не везде же есть песок! И охотники на Андаманских островах строят на привале наклонные заборчики, защищающие их от ветра, — ветровые заслоны. Один заслон прислонить к другому — вот и шалаш»
Подождите! А как же пещеры! Мы ведь так часто называем наших далёких предков пещерными людьми.
Ну, а много ли ты знаешь пещер в своей местности, читатель? Одно дело, если ты живёшь на Кавказе, и совсем другое, если на Среднерусской возвышенности.
Да и там, где пещеры нашлись бы, их приходилось Осваивать в жестокой борьбе с львами и медведями. Для такой борьбы надо было набраться сил. Только став сильнее пещерных хищников, человек начал занимать пещеры. Но они его тоже не очень устраивали. Правда, и сейчас ещё есть целые' обитаемые пещерные города, но они, как правило, сохранились только там, где недавно часто происходили войны. Пещеры безопаснее домов, но зато неудобнее. И всюду, где люди могли себе это позволить, они с изобретением домов ушли из пещер.
Сначала — в землянки, попросту в ямы, прикрытые сверху первой крышей из набросанных как попало сучьев. Потом крыши стали делать так, чтобы с них вода стекала... Землянка родилась там, где было холодно. А в тёплых местах домам в землю было незачем зарываться... Там ветровой заслон превратился в шалаш, шалаш стал хижиной. Наши дома — потомки союза между землянкой и хижиной.
Дома современного типа очень молоды. Потому что окнам, например, всего-навсего тридцать веков. Только сто двадцать людских поколений имели возможность посидеть у окошка, поглядеть в него. Форточка, понятно, ещё моложе. Дверь — постарше: зимой вход в землянку надо же чем-то прикрывать.
Пол и потолок тоже не стары. Но как же могли дома обходиться без пола? Да не могли, конечно. Но пол бывал земляным или каменным, глиняным, песочным, а не особым настилом, как сейчас. Большие сосуды несколько тысяч лет назад часто делали не с плоским, а с остроконечным, конусообразным дном. Пол чаще всего был неровным и мягким, в него было проще воткнуть большой сосуд, чем устанавливать этот сосуд ровно.
Первые дома строили из дерева и камня. Позже — много позже — появились кирпичи. Сначала их просто высушивали на солнце, потом научились обжигать. А железобетону всего-то около ста лет.
Стеклу в окнах меньше двух тысяч лет. То есть собственно стеклу — больше, но много прошло времени, пока из него научились делать большие ровные пластины. А прозрачными они стали ещё позже. Окна затягивали плёнкой из рыбьих плавательных пузырей, вставляли в рамы пластины особой слюды — она хорошо пропускала свет и долго конкурировала с мутным и дорогим стеклом. Много этой слюды добывали в России, и до сих пор она зовётся на всех языках «мусковит» — от слова «Москва».
Все дома на свете можно разделить на два типа. Они или круглые, или прямоугольные. И это разделение началось много тысяч лет назад.
Круглая хижина, постепенно возникшая из конического шалаша, — прямой предок Эйфелевой башни. Шалаш с наклонными стенками — предок дома, в котором ты живёшь. Учёные считают круглые дома более древними; они обращают внимание на то, что в деревнях многих первобытных племён все дома прямоугольные, кроме дома шамана. Так же, как во многих нынешних городах круглы только купола церквей. Не сохраняет ли здесь религия, по своей общей привычке, древнейшую форму жилища?
Но огня и дома мало, чтобы чувствовать себя независимым от погоды. Дом приходится покидать, от огня надо уходить. Что можно взять с собой? Одежду. Сначала одеждой стала краска. Предки англичан раскрашивали себя ещё в римское время; в разных местах Европы этот обычай продержался века до семнадцатого. (Впрочем, если у кого-то из твоих товарищей хватило ума вытатуировать собственное имя на собственной руке, значит, он тоже придерживается такого обычая.)