Кадзивара-сан, как самая старшая, представила нас всех новой знакомой. Имена спортсменов снова прозвучали для меня, как нечто, не имеющее никакого значения. Они для меня так и остались Каратистом, Кендоистом, Велосипедистом и Пловцом. Я что, от Красной заразился?
– Пойдемте, я покажу вам музей, а затем мы поднимемся на базу, нужно будет подготовить ее к приему гостей. Сделать генеральную уборку – не можем же мы позволить детям жить в хлеву. Не так ли?
Музей мне решительно не понравился. Отвратительное место. Половина экспозиции – уродливые чучела животных, вышедшие из-под руки таксидермиста. Могучий медведь, хозяин леса и гор, получился трусливо поджавшим короткий хвост. Взгляд кабана говорит о том, что тот недавно пробовал галлюциногенные грибы. Заяц и белка настолько тощие, будто бы всю жизнь недоедали. Лиса… о ней и вовсе лучше умолчать. Насколько прекрасны дикие звери в естественной среде обитания, настолько же отвратительными получились их шкуры, набитые изнутри опилками. И мерзкий запах мертвечины еще. Как же хочется облить тут все бензином и спалить!
Остальные всю гнусность музея, кажется, не почувствовали. Даже моя девушка сделала несколько фотографий гадких чучел. Та часть экспонатов, которая рассказывала о людях, коренных обитателях этих гор выглядела беднее, но интереснее. Старинная фотография, времен начала прошлого века, и вовсе показалась мне очень атмосферной. Люди в одеждах из шкур как будто бы смотрели с нее сквозь само время. Не на фотографа, а на посетителей.
После короткой экскурсии Минами-сан повела нас на фуникулер, чтобы подняться уже в относительное высокогорье, где и располагалась база отдыха, отданная на ближайшую неделю трем с лишним десяткам школьников. Всего получается где-то по пять детей на одного взрослого. Неплохой расклад. Уж всего за пятерыми углядеть не так и сложно, наверное.
Десять отдельных домиков, каждый на шесть персон. Один из них наш лидер Кадзивара-сан объявила женским, сказав, что там поселятся она, Мияби и Минами. Второй – мужским, для меня и пятерых спортсменов. Эх, печально. Не судьба мне при таких раскладах побыть со своей возлюбленной наедине.
Далее настал черед обещанной уборки, к которой каждый подошел с переменным энтузиазмом. Мне нравится наводить порядок, например. А вот доставшийся мне по прихоти судьбы в напарники каратист почти не старался. Больше изображал видимость работы.
– Слышь, дядь, а не староват ты для такой поездки? – спросил парень в процессе уборки второго нашего с ним домика. – И чтобы с такой клёвой цыпочкой зажигать тоже. Ты бы в сторонку отошел, не мешал нам с ней. Я б показал ей, что значит, когда настоящий молодой жеребец рядом…
У меня мелькнула идея нацелить на идиота, возомнившего себя тут альфа-самцом, муляж пистолета. Как бы он испугался! Может быть, и штаны бы намочил бы. Но нет, конечно, это было бы очень глупо. Глок я взял сугубо на случай столкновения с настоящими преступниками, а не с дураком, которому ударили в голову мужские гормоны.
– Вижу, ты очень не уверен в своих силах, приятель, раз решил конкурировать со мной, а не другими молодыми спортсменами, которые добиваются внимания Минами-сан, – я дружелюбно улыбнулся “молодому жеребцу”.
– Что ты там вякнул, старик? – меня сгребли за грудки. Ох уж эти каратисты, все время хватаются за одежду, как будто бы все вокруг одеты в турнирные кимоно. Как бы футболку не порвал, которую мне, как и всем волонтерам тут, выдали. Оранжевую, между прочим, моего любимого цвета.
– Разрешаю меня ударить. Можно по лицу. Можно даже по очкам, у меня есть запасные, – спокойным тоном сказал я. Я его и не боялся. Что он мне сделает такого? Пару раз врежет? Будет больно, но переживу.
– Не понял, – набычился “конкурент”, который на самом-то деле мне не соперник.
– Серьезно ты меня не поранишь. Зато агрессивного дурака, затевающего драки, и близко к детям не подпустят, – объяснил я. – Поедешь домой с позором. Я еще и в полицию обращусь. Тебе сенсей наверняка объяснял, что все приемы нужны для соревнований, а не чтобы бить беззащитных. То есть из додзё тебя тоже погонят. Давай, каратист-кун, ударь меня уже, испогань себе жизнь и карьеру.
Придурок оттолкнул меня и выбежал из домика. Вот и разобрались. Авось поумнеет. Я с ним очень мягко обошелся. Всего-то показал, что физическая сила ничего и никогда не решает.
С уборкой я закончил один. Мне так приятнее. “Жеребец” меня больше доставать не пытался. На Цуцуи еще угрюмые взгляды бросал, но уже как-то не такие жадные. Возможно, нашлась толика мозгов, чтобы сравнить, что ему важнее – карьера или малознакомая девушка, которая на него и не смотрит. Надо бы его еще наказать. Сестренке на него наябедничаю. Пусть страдает!