Папа подарил мне открытку, выглядя при этом очень смущенным, если не подавленным. На долю секунды я подумал, что он это из-за того, что его подарок самый бедный, всего-то кусочек цветного картона, но тут я увидел рисунок – ехидная мордочка лисы на фоне цветущей сакуры. Похожие открытки я видел в продаже в токийском храме Инари, куда мы с Цуцуи заходили во время прогулки. До глубины души меня это изображение проняло. А уж когда прочитал, что там написано…
Послание начертано очень красивым каллиграфическим почерком, с использованием кандзи, а не хираганой с элементами катаканы, как я сам бы написал. Настоящий маленький шедевр. Маленький потому, что довольно-таки короткий.
“Макото, поздравляю тебя с днем рождения. Я была очень рада понять, каким уверенным в себе мужчиной ты вырос, когда случайно увидела тебя по телевизору.
Мама.”
Ох, какая злоба во мне закипела в тот момент! Браслет на руке запищал, сообщая о подскочившем в небеса пульсе. Хорошо хоть ненадолго. И выражение лица я контролировал. “Рада понять” она, знаете ли! А Тике-тян от нее даже грошовой открытки не досталось, судя по всему. Или матушка ей на Хоккайдо письма отправляет? Ну да, ей же неоткуда узнать, как все сложилось. Случайная встреча с сестрой – это больше из сценария дорамы событие, чем из реальной жизни.
Какое эта женщина вообще имеет право за меня радоваться? Кто ей дал разрешение по имени ко мне обращаться? Она пятнадцать лет назад посещала наши края и не нашла нескольких минут, чтобы со мной поздороваться! А сейчас, увидев, что я чего-то в жизни добился, начинает мне писать. Наверное, через какое-то время денег просить начнет. Хотя, по-хорошему, должна просить прощения. Что, не считает себя ни в чем виноватой? И о чем с ней в таком случае разговаривать?
Захотелось отправить почтовую карточку в огонь. Достать зажигалку и спалить прямо тут, на месте. И как удержался? Наверное, присутствие Мияби помогло. И Тики. Сестра не должна знать, что эта женщина мне пишет. Что про меня вспоминает, а про нее – нет.
– Спасибо, пап, – поблагодарил я отца, стараясь быть невозмутимым. Наверное, не смог. Ну или писк проклятого браслета меня выдал, так как Мияби взяла меня за руку, оказывая поддержку.
– Макото, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила девушка. – У тебя жар. Очень сильный.
– Немедленно в постель, сын, – среагировал папа, он бесцеремонно дотронулся до моего лба, как имеют право одни лишь родители, и подтвердил диагноз Цуцуи. – Температура под сорок. Я позвоню доктору Китагаве!
– Ничего страшного, я нормально себя чувствую, не надо доктора. И разве она еще не на пенсии? Ей же лет сто!
– По возрасту давно на пенсии, но все еще работает. И доверяю я Китагаве-сан намного больше, чем современным бездарям. Не спорь, сын. Немедленно в постель.
Пришлось подчиниться. Не потому, что плохо себя почувствовал, а больше от того, что папу волновать нельзя. У него сердце. Да и Мияби также как-то чересчур забеспокоилась. Вдобавок я влажное полотенце на голову получил.
– Братик, в торте честно-честно никакой отравы не было. Я ведь и сама его пробовала, – подошла к моей постели Тика. Ну, к папиной постели, которую мне пришлось занять. Где бы еще меня могли разместить?
– Как будто бы я не заметил отраву, – как-то машинально пробормотал я и понял, что заметил бы. Хидео-сан показал себя в том числе и как отравитель. – Но готовить тебе придется научиться, Тика-тян. Иначе будущего мужа тебе не удержать.
– Вот еще! – вздернула носик девочка. – Я буду настолько хороша, что это мужу меня удерживать придется. Тебе правда не плохо, братик Макото? – прохладная детская ладошка дотронулась до моего лба и как будто забрала несколько градусов температуры себе.
– Все будет хорошо.
– Мы с Хиро-саном поехали за врачом! – заглянула ко мне Мияби и тут же пояснила, почему вдвоем. – Он же выпил немного сакэ, пустить его за руль пьяным я не могу!
Не думаю, что одна чашечка сакэ серьезно повлияла на возможность отца водить. И не думаю, что врач вообще мне нужен. Но попробуй их, таких упрямых, переубедить. Люблю их.
Сестра взялась со мной посидеть. Как будто бы я маленький ребенок и нуждаюсь в контроле. Но любая забота приятна. Нужно стойко ее принимать.
– А что за доктор Китагава, братик? – сидеть молча у постели больного и ничего не делать – не для Нииды Тики. Ей нужно всё знать. Воистину будущая обладательница пулитцеровской премии.
– Китагава Хозуки, наша медсестра из деревенской клиники. Когда я был маленьким и только поступал в начальную школу, она уже тогда была очень старой. Не уверен, видел ли ее хоть кто-то молодой. Я ее почему-то всегда побаивался, хотя ничего плохого Китагава-сан мне никогда не делала, да и встречался я с ней очень редко, только когда прививки она мне ставила.