Утром я вышел выпить чашечку кофе на крылечко гостевого домика. Сварил напиток на электрической плитке, которая входила в комплектацию жилища. Рассвело совсем недавно. Краешек неба все еще оставался розовым. Повернулся на шорох в кустах – оттуда на меня смотрели зеленые звериные глаза. Лиса. Причем не молоденькая, как в токийском парке, а взрослая хищница, как сошедшая с фотографий лучших натуралистов. Черные лапки, белый воротничок, шерсть цвета моего любимого галстука. Смотрит на меня, ехидно приоткрыв пасть, полную острых зубов и как будто бы насмехается. Играли с ней в гляделки, наверное, целую минуту, а затем позади меня скрипнула дверь. Цуцуи проснулась, привлеченная ароматом свежего кофе и вышла ко мне. Пушистая гостья махнула шикарным хвостом, чуть более темного оттенка, чем остальная шерсть и была такова. Красивая.
– Макото, какая прелесть! Это ведь настоящая лиса была? – защебетала моя девушка. – Надо было ее покормить, как в тот раз. Хотя нет, наверное, не надо. На въезде я видела надпись, что кормить диких животных запрещено.
– Так и есть. Пошли гулять, у нас времени всего до обеда, а там и возвращаться.
Буквально влюбился я в Южные Японские Альпы. Воочию убедился, в чем их прелесть. Хотя мои родные места им, пожалуй что, и не уступят. Хорошо, что с горными пиками не требуется быть однолюбом и хранить верность определенным вершинам.
Погуляли еще. На канатной дороге, наконец, прокатились, их тут несколько – парк-то огромный. Впечатление от нахождения в кабине такое, будто летишь над скалистым пейзажем. Я, если честно, немного испугался. Боязни высоты у меня нет, но легкий мандраж любому простителен. Вида, безусловно, не подал. Трусов мало кто любит. Другие недостатки, такие, как полнота, мне девушка простит, но робость ей лучше не показывать.
Обратно ехали под впечатлением. После недолгого сложного участка дороги, где приходилось много петлять по серпантину, я с чистой совестью уступил руль Мияби, которая только того и ждала. Как раз блямкнул смартфон, сообщая о новостях.
“Агент Котэцу” все-таки добрался до того музея в Эсаши и наделал фотографий. Только что-то на них многовато копоти!
“Простите, что так долго, тайи-сама. Съемка в музее запрещена. Пришлось прибыть туда на пожар. Не буду рассказывать, как он произошел. Мы подозреваем поджог <подмигивающий смайлик>”
Ну не идиот ли?! А если бы что-то важное сгорело? А если бы кто-то пострадал? Вот если бы не угроза моего разоблачения – сдал бы его инспектору Кикучи за подобные проделки. А это мысль! Не в том, чтобы посадить Курильщика за решетку, а в том, чтобы направить на Хоккайдо одного навязчивого копа, который пристает к Гупте-тян. Допустим, Кагешуго надоел Кофу и она подалась на север? Уж организовать нескольких ее “жертв” мы с программисткой сможем. Ну то есть найти какую-нибудь шпану и при помощи “миньонов хакерши” сдать их властям. И пусть путающий имена карьерист отправляется на север, гоняться за ветром, нет, за тенью.
Выдал своему помощнику новое задание и только после этого принялся изучать присланные им материалы.
“Хвалю за изобретательность, агент Котэцу, ругаю за грубую работу. Я уже подумывал перевести тебя на Окинаву, но из-за своей промашки ты остаешься на Хоккайдо. Твоя новая задача – смотри по сторонам, найди несколько банд, подобных той, которой руководил Тайчо. Есть подозрение, что через них к нам пытаются проникнуть китайские триады. Будь осторожен, не пытайся сам контактировать с бандитами, просто собирай информацию и присылай. Это задача важна для национальной безопасности, страна Ямато тебя не забудет.”
Итак, старая фотография, к счастью, избежавшая огня. Как будто бы Хидео-сан и на фото несгораемый. Он это. Невысокий, щуплый, жилистый, щеголеватые усики, полицейский мундир с высоким стоячим воротником, пуговицы с императорской хризантемой, револьвер в кобуре на боку. Очень бравый вид. Не знай я, как много преступлений этот тип совершил, счел бы его эталонным служителем закона.
Вот что мешало “Рюджину” прислать эту фотографию два дня назад? Я имею в виду, помимо правил музея. Показал бы ее Акире… Акирахиме, пока Цуцуи отлучалась в туалет. А сейчас уже поздно возвращаться. Ладно, уверен, что еще увидимся с рыжей продавщицей, специально детей до ее магазина доведу. И еще про свою кузину она говорила.
– Макото, а это кто? – спросила любопытная Мияби, заглянув мельком в мой телефон. Я, собственно, и не пытался фото скрывать. Какая в нем тайна? То, что я историей интересуюсь, уже давно моей подруге известно. С момента рассказа о поисках клада.
– Это мой возможный предок. Провожу исследование.
– Надо же, ни капли ни на тебя, ни на Хиро-сана не похож, – снова скосила взгляд девушка, уже на большее время. – Разве что глаза. Да, точно, взгляд точь-в-точь, как у тебя или Тики-тян, такой же насмешливый. Но все в деревне говорили, что глаза у вас в мать.
Умная она у меня. И красивая. И чего я непонятно на каких работниц торговли глазел, когда тут такое чудо совсем рядом? Ну похожа Ёрико на свою прабабушку и что? Если та вдруг правнучка Хидео-сана, мне в ее сторону и вовсе смотреть запрещено в плотском плане. Это же кровосмесительство. Если мошенник еще и мой предок, а не какой-то дух-прилипала, передавший мне свою память. Не знаю, есть ли такие в фольклоре. Не встречал.
– Помнишь, я рассказывал Тике-тян о своем предке с Хоккайдо? Это его фото. Попросил знакомого, который туда недавно переехал, его сделать.
– Красивый мужчина, – оценила девушка. Надо же, и через портрет его харизма на женщин работает.
– Ни капли на меня не похож, – рассмеялся я, повторив ее слова. – Пожалуйста, следи внимательнее за дорогой.
– Ты ничуть не хуже. Ты добрый и обаятельный. Это лучше, чем модельная красота.
Приятно услышать. Причем доброту, моё изначальное качество, Мияби на первое место назначила. Что, если бы и без помощи реликта из прошлого у нас с ней сложилось бы? Не столь легко и стремительно, но какой-то шанс был бы.
Теплый романтический момент испортил, как всегда, телефон. Незнакомый номер.
– Sat Sri Akal – поздоровался я на панджаби. Это Ануша меня научила. Хорошо, когда твоя лучшая подруга полиглотка. Почему лучшая? А как еще сказать о девушке, которой доверил весьма чувствительную тайну?
– Че? Че ты там лопочешь такое? Слышь, это ведь ты, Ниида? Ну, тот жирный, который деньги собирает? – очень неприятный, грубый мужской голос.
– Да, господин, моя фамилия Ниида, – подтвердил я. Вежливость, пока не знаешь с кем имеешь дело будет не лишней. – Чем я могу вам помочь?
– Вот точняк. Нам надо помочь. Мы тут все сироты, – на фоне послышался нестройный мужской смех. – Ты ведь для сироток деньги собираешь. Вот помогай теперь. Тридцать процентов того, что собираешь, будешь переводить куда тебе скажем. Уяснил?
– Вы сможете доказать, что вы сирота и несовершеннолетний? – уточнил я. – Голос у вас очень взрослый, – конечно, я не мог не понять, что моему собеседнику под сорок, если не больше.
– Не, я взрослый, но мне в детстве никто не помогал и моим братанам тоже. Вот мы и подумали, что охеренно несправедливо, что помощь мимо нас прошла, а современным оболтусам достанется. Верно, братаны? – снова тот же смех, достойный стаи гиен. Мияби рядом со мной испуганно притихла и как-то вся побледнела.
– А то знаешь, у тебя такая телочка ладная. Как бы еще и ей тебе с нами поделиться не пришлось, – продолжал бандит. – О, да у нее еще сестра есть. И у тебя есть. Мелковаты еще, но братаны только откинулись, им и такие сойдут.
Взвизгнули тормоза. Меня дернуло. Мияби не выдержала того, что она услышала в трубке и резко остановилась. Девушку всю трясет от испуга. Подонки! Просто угрожать мне – это одно дело. Вовлекать близких – совершенно иной уровень мразотности. Угрожать детям – совсем за гранью.
– Как называется ваша организация? Семья? Банда? Простите, я в таких делах не разбираюсь, – дрожь в голосе пришлось сыграть, хотя я и правда испугался.