Шеину очень хотелось думать, что это просто провокация — но это была тщетная надежда…
К тому же, если бы это была всё же провокация, то за проявленное Авериным самоуправство, полковника, да и их самих могут посадить или казнить за попытку военного мятежа — законы и правители в Рардене сейчас были безжалостны и невнимательны. Поэтому виноват ты или нет на самом деле, судьям будет всё равно.
— Возможность провокации командованием полностью исключается. Нам приказано приготовится к отражению возможного десанта противника.
— Шестая эскадра уже получила приказ приготовиться к защите порта Мгачи, — хмуро произнёс Сомов. — Но после этого я уже не буду ей командовать… Я ж не некромаг…
— Каковы наши шансы отразить десант? — спросил отец Пётр. — Или сопротивление полностью бессмысленно?
— Сопротивление никогда не бывает бессмысленно! — прорычал Аверин. — А шансы… Если бы мы были приоритетной целью, их у нас не было бы. Но цель Ниарона, я так думаю — Скальный, Нежинск и территория Приморья, а на нас обрушится удар второго или третьего порядка. Думаю, больше чем на пятнадцать-двадцать тысяч десанта противника рассчитывать не стоит.
— А нам этого, что — мало? — резко спросил Волеслав. — В Южном стоит пятитысячный легион, две сотни гарнизона, три сотни пограничной стражи и пять сотен полиции. Всё, — он посмотрел прямо в глаза полковника. — И с этим, Гай Сергеевич, вы намерены отразить высадку двадцатитысячного корпуса? Есть ли в этом смысл?
— Да, собираюсь, — распаляясь, с вызовом ответил Аверин. — А вас есть ещё в запасе пара легионов? Или вы собираетесь капитулировать? — последнее слово полковник почти выплюнул.
— Я не говорил, что собираюсь сдаться, — ощутив бешенство Аверина, капитан мгновенно сбавил напор.
— Можно собрать остальные гарнизоны островов… — неуверенно предложил молодой майор в форме погранстражи.
— Или подождать помощи с материка, — буркнул полковник. — Нет, у нас на это нет времени, нам…
— А у нас и так нет времени, — проговорил мастер Евстафий, задумчиво крутя в руке метательный нож. — За это время нам не собрать все силы в единый кулак. Выхода нет, — маг резко воткнул лезвие в столешницу. — Нужно отступать вглубь острова.
Мастер спокойно посмотрел на полковника, и тот помрачнел.
— Да, я тоже пришёл к такому мнению. Отступим… — Аверин произнёс это слово, точно ругательство. — Отступим вглубь острова, созовём ополчение, и будем бить по частям высадившийся десант.
Здоровенный бородатый мужик, с нашивками капитана аж побагровел после таких слов и начал вставать.
— Чтоб враг… топтал мою землю… Да, никогда, пока я жив!
— Сядь и успокойся, Андрей! — резко осадил его Аверин. — У нас нет другого выхода!
— Мы можем драться! — яростно воскликнул капитан.
— При таком перевесе врага? — спокойно осведомился Евстафий.
Андрей опять начал вставать из-за стола.
— Да я своими руками…
— Я сказал — сядь, капитан! — рявкнул Аверин. — Или ты не понял? Сядь и замолчи, мы уже поняли твою точку зрения.
Побагровевший капитан всё же замолчал и сел обратно за стол.
— Ещё предложения помимо "дать бой в чистом поле и с честью погибнуть" будут? Нет? — полковник обвёл всех в комнате взглядом. — Может мне нужно напомнить вам, господа, кто мы такие? Мы — солдаты! А значит что? А значит, мы должны защищать людей, не способных постоять за себя сами. Мы дали присягу и должны остаться верны ей до конца. Это наш долг. Если бы наши смерти могли что-то решить, я бы первым взял щит и встал в первую шеренгу фаланги, идущей навстречу врагу, но сейчас мы должны сохранить солдат, сохранить, чтобы в нужный момент нанести удар.
Аверин выпрямился, одёрнул пехотную куртку и положил руку на рукоять короткого меча.
— Как командующий всеми вооружёнными силами острова Монерон, я приказываю: первое — объявить по всему краю боевую тревогу, второе — объявить сбор ополчения, третье — всем боеспособным отрядам и добровольцам отступить вглубь острова, в район Тамской долины. А теперь прошу всех, не принадлежащих к моим подчинённым, разойтись по своим местам службы, и в меру собственных сил начать претворять эти приказы в жизнь. Всё, господа. Волеслав, Евстафий, отец Пётр, господин бургомистр — вы свободны.
Кряхтя от болей в простуженной пояснице, Осип поднялся из кресла и вместе со всеми побрёл к выходу. Хотя он до сих пор находился в шоке от услышанных известий, бургомистр постепенно приходить в себя, и начинал думать о предстоящей войне. Первой мыслью, конечно же, было: "Бежать!", но уже второй — "Не получится".
Нет, бежать за границу, куда-нибудь в другую страну особого труда не составляло, но вот вопрос — что же делать дальше?..
Родиться в Рардене было судьбой, а от судьбы не спрячешься в этом маленьком мире.
Для большинства стран мира Империя давным-давно превратилось в государство-изгой, наверное, с тех самых пор, когда полторы тысячи лет назад первые вожди Рардена единственными приняли первое и истинное Слово Сотера. А потом была доктрина: "У Рардена нет друзей, есть только союзники. А единственные союзники Рардена — его армия и флот", потом была Первая Всемирная, в которой против Империи сплотился весь мир — силы и Света, и Тьмы…
До сих пор, Империя была незаживающей раной на теле мира, погрязшего в грехах и пороке. Рарден давал убежище всем, кто готов был с оружием в руках защищать новый дом, Рарден не вступал ни в какие союзы, Рарден не лез без необходимости в дела других стран, и, наконец, Рарден был самым расово толерантным государством мира.
Где ещё можно было бы встретить место, где эльфы-стрелки спокойно шли в бой под командой полковников-орков или где вампиры и оборотни считались абсолютно равными с простыми людьми, или…
Список можно было бы продолжать бесконечно, но главное уже было понятно — жители Рардена для всего мира были слишком чужими, практически выходцами других миров. Их боялись, ненавидели, презирали…
Казалось бы, настоящий Рай земной, предел мечтаний философов, воплощённая Утопия… Но нет, конечно же — были в Рардене и преступления, и диссидентство, чиновничий произвол и взяточничество, но всё в гораздо более скромных масштабах, чем в других странах мира. И очень немногие были готовы покинуть такую страну…
Вот и теперь — да, Осип Шеин был весьма небедным человеком, да, у него была возможность бежать из страны, да, в принципе, он не отказался бы от такого варианта…
Но что бы Осип делал дальше? Жить изгоем среди чужих по языку и духу людей?
Предположим, ему уже немало лет, ему всё равно, а как же семья, дети, внуки? Их, что — бросить? Или обречь на безрадостное существование на чужбине?
"Ну, уж нет" — сказал себе Шеин — "Слишком много сил, пота и крови вложил я в своё нынешнее положение — теперь у меня, его уже никто не отнимет.
Что с того, что я купец, а не солдат? Что с того, что я очень многого боюсь? По большому счёту мне вообще-то наплевать на судьбу Рардена — кто я такой, что я значу для этой страны? Но мою жизнь и судьбу у меня никто не отнимет. Да, я не умею драться, но ведь у меня есть мой ум — проворачивать торговые сделки порой ничуть не легче, а может и сложнее, чем планировать военные операции. Ничего, я ещё им всем покажу…"
Вот с такими решительными мыслями бургомистр и вышел вслед за знакомым лейтенантом-проводником на свет божий. Глубоко вдохнув тёплый летний воздух, Осип окинул взглядом не слишком большой внутренний двор форта.
Остальные участники совещания уже спустились с лестницы и подходили к своим каретам. Ничего удивительного в том, что бургомистр так сильно отстал, не было — все остальные были довольно молоды (ну, в сравнении с Осипом, конечно) — не старше пятидесяти лет, и были военными, то есть уже по определению здоровее и выносливее простых граждан.
Задумавшись, бургомистр, зрение которого оставалась всё также острым, как и в молодости, уставился на несколько чёрных точек, появившихся из-за сопок и летящих к форту. Они быстро росли в размерах, и Шеин ещё успел подумать, а что это вообще такое?..