Ни один из вариантов, который я придумала, не звучал как хороший план, так что, в конце концов, решила просто последовать его примеру. Через несколько минут, когда я расставляла миски с хлопьями на стол, услышала его шаги на лестнице и замерла. Что-то вполне похожее на страх бежало по моим венам. Я была ошарашена. Боялась смотреть ему в лицо. Я слышала, как Девон проделал весь путь на кухню, затем его шаги затихли, когда он остановился. И я почувствовала его взгляд на себе.
― Эвелин, ― тот факт, что он назвал меня моим полным именем, ранило подобно ножу в спину. Он никогда не использовал мое полное имя. Ну, в обычное время не использовал. ― Я не ожидал увидеть тебя здесь сегодня утром.
Пресловутый нож прокрутили против часовой стрелки во мне.
― Ну, ― мой голос лишь слегка задрожал, ― хорошо, что я пришла, иначе твои дети вероятно уже опоздали бы.
― Эви, ― Девон вздохнул, и я услышала его шаги, приближающиеся ко мне. ― Я не имел в виду, что не желаю тебя здесь видеть.
― Все, что тебе нужно сделать, ― это сказать мне уйти, и я исчезну. Я сказала Лив, что помогу заботиться об ее детях, но не останусь там, где меня не хотят видеть.
― Пожалуйста, Эв… ― сказал он, делая шаг ко мне, но я повернулась и подняла руку, чтобы остановить его.
― Нет. Никаких извинений. Я не вынесу, если ты снова будешь извиняться.
Руки Девона упали по бокам, на лице отразилось поражение.
― Пожалуйста, скажи, как все исправить.
Я повернулась и направилась к кухонному гарнитуру, внутренне морщась. Знала, что подошла к тому месту, где стояла накануне вечером, когда Девон прикоснулся ко мне. Я начала бездумно делать детские обеды, пытаясь смотреть куда угодно, кроме него.
― Здесь ничего не исправишь. Давай просто двигаться дальше и притворяться, что ничего не произошло.
Девон не ответил, просто постоял в дверях несколько секунд, потом вздохнул и двинулся дальше на кухню. Он приготовил себе кофе и вышел за дверь.
Я никогда не вздыхала так громко и тяжело, как сделала это спустя минуту после его ухода. Никогда, даже когда Лив умерла, не стояло таких жгучих слез в моих глазах. Я не могла помочь и ненавидела себя за это. Уперев руки о столешницу и опустив голову, я тяжело дышала в попытке удержать слезы внутри себя, где они имели значение меньше, чем капля на столешнице мертвой лучшей подруги.
И, как бы я ни ненавидела себя в тот момент, поняла, что зла на Лив за то, что она умерла. Если бы она была жива, этого бы никогда не случилось.
Я больше не могла держать слезы внутри себя. Они прокатились по моему лицу, пока я не услышала голоса Руби и Джакса, которые уже спускались по лестнице. С силой, о которой никогда не догадывалась, я остановила свои всхлипы и обуздала эмоции. Они были взяты под контроль, когда вошли дети, только лишь слегка убежденные, что я не была расстроена. Дети, независимо от того, как часто мы пытаемся это отрицать, очень наблюдательны и умны. Им просто не хватало тактичности.
― Ты плачешь? ― спросила Руби, как только увидела мое лицо.
― Я споткнулась, ― еще больше лжи ребенку.
― Но ты в обуви, ― сказала она.
Видите? Умная. Наблюдательная.
― Сильно запнулась. Вот. Садитесь и ешьте свои завтраки.
Дети поступили так, как им велели, и больше не спрашивали о моем заплаканном лице.
― Джакс, ты сегодня полдня в садике, так что я заберу тебя хорошо?
― М, да, ― ответил он с полным ртом сладкой хрени, которой мать их никогда бы не накормила. Лив бы встала рано утром и убедилась бы, что ее дети позавтракали хорошо сбалансированной едой, прежде чем пойдут в школу.
― Руби, я пойду взгляну на твою мумию. Куда твой папа положил ее?
― В прачечную. Папа сказал, что включит вентилятор, и мумия высохнет быстрее.
― Ну, это было довольно умно.
Я отошла от кухонного островка и направилась в сторону прачечной. Когда я заглянула внутрь, то чуть ли не задохнулась от резкой смены эмоций. Секунду назад я была мрачна и полна чувства вины. А сейчас едва могла сдержаться от смеха. Мумия лежала на верхушке складного стеллажа для просушки. Казалось, что она была полностью изуродована, а затем собрана в неправильном порядке; вроде мистера картофельная голова, если бы он был состряпан кем-то, кто был неспособен управлять своими руками. Или был слеп. Или пьян. Мумия выглядела ужасно. Но она была суха, так что еще не все было потеряно.