― Привет, ― сказала я, зная, что должна первая начать общение. ― Как прошел твой день?
― Честно? Полное дерьмо.
― Я сожалею.
Он поставил свой портфель на кухонный стул и запустил руки в волосы, которые были длиннее, чем обычно.
― Это не твоя вина.
― Нет, имею в виду, что сожалею. За все. За вчерашний вечер. За сегодняшнее утро. Прости. Я вышла за рамки и не должна была срываться на тебя.
― Эви, нам нужно поговорить о случившемся.
― Хм, ― отозвалась я, отворачиваясь от него и пытаясь скрыть тот факт, что мне было неудобно.
― Я не хочу об этом говорить. Я в порядке. Я все понимаю. Поняла. Правда. Это нормально.
Когда он начал говорить, то находился прямо за мной.
― Что, если я хочу поговорить об этом?
Я сглотнула, стараясь не следовать своим природным инстинктам убежать.
― Что же ты хочешь сказать?
― Когда я подошел к тебе вчера вечером и обернул свои руки вокруг тебя, я подумал, что ты ― Лив. Не знаю, почему, раньше такого никогда не было, но какая-то часть моего мозга на мгновение забыла, что ее больше нет, и я не мог остановить себя.
― Это нормально, Дев. Она покинула нас не так давно, ты еще исцелишься.
― Да. Ты права. Но когда я понял, что это ты, что именно ты была в моих руках, и я поцеловал тебя… я не жалею, что это была ты.
― Девон… ― прошептала я, не в силах сказать ничего больше.
― Мне было грустно из-за того, что это не Лив, но я не расстроен тем, что это была ты. Имеет ли это смысл?
Существовало так много вещей в мире, которые я хотела бы сделать сейчас вместо того, чтобы разговаривать. В его словах была такая власть: сила спасти меня, способность убить, возможность сделать меня совершенно разбитой и не в состоянии собрать себя назад.
― Потерять ее было худшим, что случалось со мной, самым худшим, что случалось с моими детьми. Но, если и ты уйдешь, я не знаю, что буду делать, Эви. Я не думал, что смогу жить без нее, но как-то живу. Жизнь движется дальше, идет вперед. Хреново без нее, но только в такие моменты как сейчас боль не такая острая. Но если мы потеряем и тебя из-за чего-то настолько глупого, мгновенного и необдуманного, не думаю, что я смогу справиться с этим.
Часть меня была расстроена, он назвал то, что произошло ― «глупым». Что произошедшее было глупым. Но для меня это было намного больше.
― Я сегодня поссорилась с воспитательницей Джакса, ― внезапно произнесла я, отчаянно пытаясь помешать себе сказать то, о чем буду сожалеть, то, что может изменить наши отношения безвозвратно.
― Что? ― спросил он, его голос стал громче и обеспокоеннее.
― Не совсем поссорилась. Я просто зашла к ней в класс и начала вопить на нее. Она восприняла это достаточно хорошо.
― Что произошло?
― Джакс нарисовал картину своей семьи, которая включала и меня, и его воспитательница сказала ему, что я в действительности не являюсь частью его семьи. И это расстроило его.
Я отошла подальше от Девона, делая вид, будто тарелки в раковине необходимо ополоснуть именно в данный момент.
― И ты наорала на нее?
― Это было неправильно с ее стороны. Представь, бедный Джакс после потери своей матери узнает от чужого человека, что неправильно любить кого-то другого, неправильно быть любимым кем-то еще. Последняя вещь, в которой он нуждается, ― это чтобы кто-то отнял у него еще больше любви, чем уже есть. Я расстроилась.
Девон снова встал позади меня, но на этот раз ближе, чем был до этого, и его руки легли поверх моих плеч. Он нежно сжал мои плечи, и у меня ком встал в горле, а сердце остановилось.
― Ему повезло что у него есть ты, Эви. И ты всегда была частью этой семьи. Независимо от того, здесь Лив или нет, ты часть нас.
Его слова должны были заставить меня почувствовать себя лучше, но все, что я услышала это то, что между нами ничего не изменилось. Я была все той же для него, была рядом его жена или нет. Все чувства относительно Девона и нашей ситуации, а также Джакса крутились в моей голове, затуманивая взор. Я не хотела больше смущаться. Не хотела чувствовать эту неуверенность. Но тогда его руки сжали мои плечи снова, и дыхание возобновилось с новой силой.
― Я просто хотел, чтобы ты знала, на случай, если он что-то сказал об этом. И еще хочу сказать, что я сожалел обо всем. Правда.
― Мы можем снова вернуться к нормальной жизни?
Нормальной? Его «нормальное» может оказаться моей гибелью.
― Конечно.