РУМАТА. Нет, что ты, девочка, я слушаю…
КИРА. Ну да, слушаете… А сами о другом чем-то думаете. Я же вижу…
РУМАТА. Это верно. О другом. О тебе.
КИРА. Вот уж неправда…
РУМАТА. Вот уж правда…
КИРА. Если бы вы обо мне думали…
РУМАТА. Тогда что?
КИРА. Вы бы давно… А то уже тринадцатый день, как от нас съехали, и ни разу не зашли…
РУМАТА. Ты даже дни считаешь…
Пауза.
КИРА. Ладно. Мне идти пора.
РУМАТА. Погоди. Ты по мне соскучилась.
КИРА. Д-да… (Пятится от Руматы.) РУМАТА. Подойди ко мне. (Кира отчаянно трясет головой.) Подойди же, что ты?
КИРА. Я вот о чем хочу вас попросить, дон Румата. Можно?
РУМАТА. Конечно.
КИРА. Снимите с меня этот браслет ваш.
Пауза.
РУМАТА. Почему? Не нравится тебе?
КИРА. Нет, что вы… Только иначе они его мне вместе с рукой отрежут.
РУМАТА. Кто?
КИРА. Отец да брат… Четвертого дня крутили, крутили, рука даже посинела… Видите? (Показывает.) А уж ругались как… (Румата молчит.) Снимите, а? Я ведь и без браслета…
РУМАТА. Пойдем, я тебя провожу.
Уходят, занавес раздвигается.
Апартаменты дона Рэбы, канцлера герцогства Арканарского. Зала, узкие, как бойницы, окна. Обширный письменный стол, заваленный бумагами, несколько кресел, В одном из кресел, неестественно выпрямившись, сидит дон Рэба – мужчина лет пятидесяти, с деревянным лицом, в темном простом костюме. В другом кресле развалился, нога на ногу, дон Кондор. В третьем, поджав под себя ноги и привалившись к подлокотнику, располагается некая дона Окана, красивая дама лет двадцати пяти, в платье с очень глубоким вырезом.
КОНДОР. Все это очень хорошо, мой дорогой канцлер, но кто же будет покупать!
РЭБА. Да кто угодно! Я, вы. она… Мужик и ремесленник должен только производить! Это о них сказано: пока склонены их вшивые головы над работой, не убивай их, но при всем том не давай им и жить. А тех, кто головы поднимут, убивай, как бешеных волков… И пожелавший переменить этот свыше установленный порядок есть смутьян и разрушитель установления, повинный смерти. Таковыми являются грамотеи, всякие там математики и сочинители, ибо это о них сказано: язык твой – враг мой…
КОНДОР (смеясь). Но вы же сами грамотей, дорогой канцлер!
РЭБА. Я имел в виду грамотеев-мечтателей, грамотеев-растлителей, грамотеев-умников! Умные нам не надобны, дон Кондор! Надобны верные… Вот я собираюсь выпустить в свет рассуждение о новом государстве…
ОКАНА. Ах, увольте нас от ваших рассуждений, милый!
КОНДОР. Нет-нет, прекрасная дама, это очень интересно. Продолжайте, дорогой канцлер, прошу вас…
РЭБА. Суть сего рассуждения весьма проста. Она всего в трех… как бы это сказать…
КОНДОР. Принципах?
РЭБА. Вот именно. В трех принципах… (Перегибается к столу и что-то записывает.) В трех принципах. А именно: слепая вера в непогрешимость власти, беспрекословное оной повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за каждым.
Пауза. Дона Окана зевает.
КОНДОР. Гм… Каждого за каждым – это хорошо. Но позвольте, дорогой канцлер, ведь это, по сути дела, государственные принципы Области Святого Ордена!..
РЭБА. Совершенно справедливо, дон Кондор. В рассуждении своем я тщился лишь довести эти прекрасные… гм… принципы до простоты, без всякого украшательства.
КОНДОР. Интересно, очень интересно… И вы собираетесь ввести эти принципы в государственное устройство герцогства Арканарского?
РЭБА. Я уже ввожу их.
КОНДОР. А как же бароны? Родовая знать?
РЭБА. Вот именно. бароны и родовая знать. Но ведь в вашей торговой республике, дон Кондор…
За окнами вдруг раздается громовой топот марширующих сапог. Гремит хриплыми глотками песня:
О чем наш серый парень может мечтать?
О том, чтоб вещи подороже достать!
О том, чтоб днем и ночью пиво хлестать!
О том, чтобы в кустах молодку зажать!..
Дон Кондор поднимается и подходит к окну, глядит вниз. Грохот сапог стихает в отдалении. Дон Кондор поворачивается.
КОНДОР. Высокое небо, что это за ужас!
РЭБА. Мои серые роты, дон Кондор. Мой инструмент в борьбе с баронами, книгочеями и мужичьем.
КОНДОР. Ну и сброд!
РЭБА. Ничего, зато преданны и жадны, как собаки. Главным образом младшие отпрыски из среднего сословия – лавочников, мясников, скотовладельцев… Плодовитый народ, эти лавочники, и у всех у них масса младших сыновей. И все рвутся исполнить свой патриотический долг. Казне это не стоит ни гроша…
КОНДОР (возвращаясь в кресло). Казне – это вам, дорогой канцлер?
Дона Окана хохочет и хлопает в ладоши.
РЭБА. Они ненавидят баронов и презирает мужиков и мастеровщину. Как раз то, что нам нужно.
КОНДОР. Ловко… Браво, мой дорогой канцлер! Вы – настоящий реформатор, вы предвосхитили идеи, которыми будут пользоваться через сотни лет!
РЭБА. Благодарю… Так вот. Пока они у меня учатся. Маршируют, наводят ужас, восхищают своих почтенных родителей… А в самом недалеком будущем я задам им кровавую баню. А затем я окончательно загоню их в казармы, приставлю к ним опытных капралов, и через год-другой…
Неслышно входит Монах в черной рясе с капюшоном.
МОНАХ. Капитан Цупик, ваше преосвященство.
РЭБА. Вы позволите, дон Кондор!.. Проси.
Монах выходит, и сейчас же, шумно топая, в апартамент входит Цупик.
ЦУПИК. Будах тоже скрылся, проклятый колдун!..
РЭБА. Одну минутку… Вы знакомы?
Цупик поворачивается к Кондору.
ЦУПИК. Нет. Приветствую вас, благородный дон…
Кондор наклоняет голову.
РЭБА. Дон Кондор, генеральный судья республики Соан. Капитан Цупик, командир нашей серой гвардии.
ЦУПИК. Рад сделать знакомство. Вот у вас…
РЭБА. Дон Кондор направляется в Эстор в качестве торгового посланника и по пути оказал нам честь кратковременным посещением Арканара.
ЦУПИК. Вот у вас в Соане чтут торговое сословие, не то, что у нас, у вас бы там…
РЭБА. Простите, любезный капитан, вы что-то говорили о Будахе, кажется…
Цупик валится в кресло рядом с Оканой. Та брезгливо отодвигается.
ЦУПИК. Ладно, от соанцев у нас нет секретов. Будах пропал. Не уследили мои стервецы, молоды… Только вот что я вам скажу, господин канцлер, ваша светлость: Будах – это уже шестой чернокнижник за последние два месяца, который уходит от нас сквозь пальцы. Может, им и верно нечистая сила помогает?
РЭБА. А вы сами как думаете, любезный капитан?
ЦУПИК. Не знаю, что и думать. Думать – это ваша забота. Моя забота – выследить, взять и – на кол! (Хохочет.) Вот это мы умеем, будьте спокойны, господин соанец…
КОНДОР. Не сомневаюсь, капитан.
ЦУПИК. Вы еще нас к себе будете выписывать за большие деньги! (Хохочет, затем обрывает смех.) От маршала ничего нет?
РЭБА. Пока ничего… (Кондору.) Речь идет о баронском ополчении, выступившем под командованием маршала Тоца против мятежника Араты Горбатого… Мы ждем известий о разгроме Араты с минуту на минуту…
ЦУПИК. О разгроме… Этот дурак с железным горшком на макушке и проиграет – недорого возмет… Арата – орешек крепкий… Ладно! (Поднимается.) Идти надо, дел полно – три подвала мастеровщины и грамотеев не пытано… А у меня еще одно дело, господин канцлер, ваша светлость…
РЭБА. Да, капитан?
Цупик достает из-за обшлага сложенный лист бумаги.
ЦУПИК. Желательно было бы, чтобы вы подписали, господин канцлер, ваша светлость…