«Дома, — сходу ответил я. — Врач выбрасывает ампулы в мусорное ведро».
Директор спросил у меня номер отца, и я дал ему наш домашний номер. Я надеялся, что он нам не позвонит, но он позвонил и поговорил с матерью. Мать подтвердила мои слова, но директор всё равно захотел поговорить с моим отцом. Мать сказала, что не хочет, чтобы её мужа беспокоили из-за такой ерунды, хотя на самом деле не желала дать отцу дополнительные аргументы против того, чтобы тётю Эмма оставили у нас дома. Настоящую причину болезни тёти Эммы я узнал через несколько лет — она проходила курс детоксикации, то есть «слезала» с наркотика, и все симптомы были следствием «ломки». «Она должна лежать в больнице», — неоднократно повторял отец, которому вся эта история крайне не нравилась.
В итоге директор поговорил с отцом по телефону. Тем вечером папа сказал: «Ну вот зачем тебе всё это? Ты умудрился мелочь превратить в гигантскую проблему».
«Что на тебя нашло? — воскликнула мать, раздосадованная моим поведением ещё пуще из-за того, что теперь и отец узнал об этой истории. — Такого ни за что не надо было делать!»
Мне казалось, что отец был в чём-то даже доволен произошедшим с тётей, и я не мог понять, почему. «Дело — дрянь, — сказал он мрачно матери. — Ты сама прекрасно видишь». Но она не замечала, хотела помочь своей сестре, которой к тому же становилось лучше. Тётя Эмма прожила у нас всю зиму, постепенно набрала вес и смогла передвигаться без посторонней помощи. Но даже в то время она выкуривала три плоские жестяные коробочки Lucky Strike в день[21]. Вместо того, чтобы мне врать, родители должны были сказать правду — она была морфинисткой, и тогда бы я не сделал того, что сделал. Если бы мне предложили снова прожить своё детство, но на собственных условиях, я бы сказал, что меня устраивает, что именно тогда произошло и в каком порядке, и я бы был готов пережить эти события снова, если бы родители совершенно чётко дали понять, что они мне доверяют.
Глава IV
До сих пор тётя Мэри не входила в моё повествование. Эта серьёзная и милая женщина жила в большом доме и называла папу, мать и меня «ягнятки мои». Невозможно рассказать о тёте. не упомянув Золотой зал — старый дом, в котором она жила. Стоящий высоко на холме дом построил её дед Фокс Холден. С раннего детства я обожал бродить по разным этажам и комнатам с высокими потолками, пока не оказывался в таинственном, похожем на башню пространстве, где стоял душный запах пыли. Вдоль стен комнаты стояли диваны, а окна закрывали тяжёлые двойные портьеры. Место называлось Комнатой для медитаций. Здесь каждое утро тётя Мэри с подругами проводила час, погрузившись в себя. В доме постоянно гостил кто-нибудь из её друзей и подруг, чаще всего несколько человек, а не один. Подруги были сильно привязаны к тёте Мэри, и часто начинали «чувствовать себя потерянными», когда её не было рядом.
Духовный мир тёти Мэри представлял собой смесь индийского мистицизма, гипнотизма и прагматизма. Во время медитации она иногда жгла кубики-благовония ЕПБ. На этих благовониях были выдавлены инициалы ЕПБ, т. е. создательницы теософии Елены Петровны Блаватской. Тётя Мэри была знакома с Блаватской, фотография которой в массивной серебряной рамке стояла у тёти на столе в библиотеке. Дым благовоний, по словам тёти, был способен вводить в состояние транса всех, кто концентрирует своё внимание на одной определённой идее и держится при этом друг с другом за руки. Кроме этого, тётя практиковала некую форму тантризма, утверждая, что повторение определённых слов является полезным для души.
Доктор Холден хотел, чтобы дом стал центром общения с духами в западной части штата Нью-Йорк. Как только дом был построен, в нём по ночам начали проводить сеансы. В комнатах слышались постукивания и поскрипывания. Однажды в одной из кладовок на третьем этаже я нашёл кипу тетрадей, в которых содержались дословные записи спиритических сеансов. Судя по всему, одним из самых доступных духов оказался дух губернатора Де Витта Клинтона, которого регулярно вызывали и расспрашивали о прокладке и управлении каналом Эри. Другим часто появлявшимся духом была некая старая миссис Гернси, у которой было своё мнение по самым разным вопросам. Её ответы, как мне показалось, удовлетворяли спиритуалистов.
После смерти доктора Холдена мода на спиритуализм прошла, и обитатели дома увлеклись трансцендентализмом. Кристина Холден, мать тёти Мэри, сделала смелую, но тщетную попытку заинтересовать разных религиозных мыслителей в созданном ей трансцендентальном центре. (У меня есть письмо от Уильяма Джеймса[22], в котором тот отказывается принять участие в работе центра, но не по каким-либо принципиально философским причинам, а из-за того, что по его опыту в подобных центрах ведётся много разговоров, имеющих мало практического смысла.)
22
Уильям Джеймс (1842–1910) — американский философ и психолог, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма. (