Она сменила обойму, проверила глушитель и снова присела напротив. Прошло некоторое время, прежде чем монстр снова задвигался. Она спустила ещё одну обойму, отделяя его голову от шеи. Кровь стекала быстро и обильно, но тварь продолжала жить, жадно лишая её боеприпасов. Ханна почувствовала усталость. Потянувшись за сумкой, она достала контейнер с бензином и облила им тело. Затем кинула туда зажигалку, наслаждаясь как мантия пламени обхватывает половину комнаты. В этом было что-то правильное и в то же время извращённое: монстр не мог ни дышать, ни говорить, но пальцы его рук до сих пор сильно сжимали цепи.
Повсюду стоял треск и запах гари. Огонь перекинулся на карниз, охватывая весь периметр комнаты сверху. Ханна улыбнулась ещё шире, как прекрасен был этот момент. Жаль, что она поздно заметила, что тоже начала гореть. Кто-то сбил огонь с её ног какой-то тряпкой и попытался дёрнуть назад, но Ханна отмахнулась:
— Оставь меня.
— Ты не в себе! — Габриэль с силой дёрнул её за руку. — Как ты тут оказалась? Надо уходить!
Ханна снова отмахнулась, отодвигаясь ближе к горевшему телу:
— Оставь меня, Габриэль. Я устала.
— Ты бредишь, надо ухо…
— Я устала.
Его взгляд прошёлся по горящему полу, уже лишенному воды и снова остановился на лице девушки. Сверху упала люстра, встав между ними препятствием. Прошло ещё некоторое время, прежде чем обои на боковых стенах начали воспламеняться. Теперь комнату охватывал дым.
— Я люблю тебя, Ханна, очень сильно. Ты не можешь взять и умереть здесь.
— А я думала, что любила Стивена, и что теперь? Он мёртв, — улыбка спала с её лица, — Я его убила. Мне незачем жить, Габриэль. Я увидела брата.
— Твои лемуры могут погибнуть. Девушка-обращённая, она едва пережила твою кому.
— Мне всё равно, что с ними будет. Я защищала их лишь потому, что хотела выжить сама. Чтобы увидеть брата.
Люстра скрючилась и зашипела как керамическая кружка в микроволновке.
— Ты бросаешь меня. Как ты можешь бросить меня?
— А кто я такая Габриэль? Что ты обо мне знаешь? — Ханна неожиданно пнула лежавшие вокруг гильзы, злостно щурясь. — Что я знаю о тебе, черт возьми? Я не тот человек, которым была три года назад. Те воспоминания, что мне удалось приобрети никак не повлияли на мою личность. Я другая. Воспитанная, чтобы убивать, не умеющая делать ничего другого! Ты не можешь испытывать ко мне ровным счётом ничего!
Деревянный карниз с треском упал на пол.
— Уходи, пока сам не пострадал.
Сосед даже плечом не повёл. Вокруг них все рушилось и горело, а он стоял как вкопанный.
— Идиот, кусок придурка, а ну пошёл вон отсюда! — Ханна выстрелила, пуля просвистела у парня над ухом. — Убирайся, сейчас же!
Он продолжать стоять там, пока со всех сторон раздавались звуки хлопков. Непрошенные слезы катились по щекам, пока что-то лопалось в спальне. Повалилась очередная порция дыма и Ханна снова осела на пол, прикрывая голову. Вот и всё. Три года и семь месяцев.
Горячее тепло пронеслось по спине. Смотря на тело брата, которое успело превратится в пепел, Ханна заваливалась на бок. Даже в таком виде он не переставал быть прекрасным. Запах гари едва мог перебить аромат зверя, отчего-то с самого начала казавшийся ей знакомым. Она не сожалела ни о чем. Все было правильно. Именно этого она и заслуживала, это было ей необходимо. Избавление, покой.
Второе сознание тревожно носилось где-то в глубине, слишком обессиленное, чтобы ответить. Кровь монстра паниковала, пыталась спастись, но они были совершенно обезвожены. Один раз она избежала смерти, цепляясь за чужой разум, а теперь и его силы иссякли.
Перед глазами появилась ровная поверхность старого стола и стопка бумаг. За окном буйствовал ливень, барабаня по стёклам, прикрытым новыми жалюзями. Гром разносился так близко, будто нарочно пытаясь испугать в самые неподходящие моменты — когда хозяин поместья расписывался на бумагах. Мобильный телефон, средство связи этого времени, больше похожее на плоскую коробочку чёрного цвета, проинформировало об конце рабочего вечера. Белый карлик слегка нетерпеливо спустился по винтовой лестнице и прошёл в другое помещение, где, развернувшись в пол-оборота, упал на мягкое кресло. За стенами его владений уже парковались. Послышался хлопок, затем скрипнула входная дверь и проем, ведущий в залу, озарил свет с улицы. Белый карлик никак не мог унять дрожь в руках и волнение в собственной голове.
Пусто и темно. Отсутствие ног или рук больше не пугало, так же как и большая дыра в сердце. Ханна стояла по колено в воде, чуть сгорбившись. Пыталась что-то увидеть, но не могла. Слух тоже не помогал — в этом месте он был лишним. Стояла мёртвая, абсолютная тишина. Выглядел ли так Рай или Ад? Что она должна делать теперь, оказавшись здесь? Была ли это её душа, блуждающая в этом новом мире или какой-то сгусток энергии, ведь она не испаряется бесследно? Жар коснулся её ноги и щёк. Боль была едва ощутимой, колкой. Ханна не знала ответа на свои вопросы, да и не хотела думать над ними. Её разум купался в скорби по брату.
Картинка исказилась.
Глава 5. Пробуждение
«Память является активным компонентом адаптации. Несмотря на многообразные проявления её в нервной деятельности, генетическом аппарате, иммунной и других системах, имеются основания рассматривать память как общее и необходимое свойство жизни».
— Fratello, sta aprendo gli occhi…
— Si, lo vedo.
— Sta tentando di svegliarsi. Forse ci ruscirЮ.
Тело стремительно приняло сидячее положение. Перед глазами размазанная картинка с передвигающимися тенями сменялась яркими вспышками. Артерии пульсировали, гудела голова, а давление на лоб, заставило снова опуститься на подушки. Закрытое помещение, каким-то участком мозга, поняла она. Полумрак, гниль и узкий прострел света в пяти метрах влево.
— Padrona…
На лицо что-то капало. Шершавая кожа царапнула губы, когда она попыталась вытереть их рукой. Внутри будто что-то слиплось, вокруг стояла отвратная вонь. Нет внутренностей. Нет горла. Некуда есть.
— Padrona?
Она попыталась связать пару слов, но язык отказывался слушаться. Темные фигуры взяли её в плотное кольцо, один сдернул простыню и схватил её ноги.
— Держи сбоку.
— Голову не трогай.
— Там замотано…
— Вот сюда бери.
Время перестало существовать. Голоса то появлялись, то пропадали, темнота сменялась слабым светом. Неизвестные что-то делали с этим пустым телом, породившим в себе безразличие к физическим истязаниям. Мысли стали слишком компактными и примитивными, чтобы обдумать план действий, у причин не было следствий. Её сбросили на пол, по крайне мере, так ей показалось. Сбоку обрушилась струя холодной воды, поливали прямо из шланга, а напор был таким сильным, что толкал назад. У нормального человека остались бы синяки, но не у этого обездвиженного мокрого тела.
Пару раз ударили по щекам. Одна пара рук схватила за плечи, другая принялась обмывать какой-то губкой. Вода поступала в горло, скручивало кишки.
Снова кровать. Они постелили чистые простыни и проветрили воздух — пахло освежителем. Клыки вонзались, казалось бы, в случайные участки тела. Горели плечи и ноги. Ханна представляла мысленную карту с разноцветными зернами вокруг собственной орбиты, пока один из спутников брал кровь из вены на локте, а двое других въелись в бедренные артерии. Они прилипли к ней, будто паразиты, заслоняя своим светом и массой, разрастаясь и прочнея в её атмосфере.
Машина просигналила во второй раз, прямо позади неё. Ханна поежилась, с трудом отцепляя невидимые пальцы от несуществующих колен. Звук повторился снова, в совершенной темноте посреди чёрного озера, в которое превратился вязкий кисель. Сзади, на крохотном импровизированном островке из белого песка стоял он. Высокая фигура с выправленной осанкой, протягивающая свою длинную конечность с крупной ухоженной ладонью. Линии на этих руках были глубоки и болезненны, как порезы. Кровоточили сильно, тяжелыми каплями падая на гладкую поверхность озера. Ханна сделала шаг вперёд, затем второй, пытаясь настигнуть этот светлый ориентир посреди океана темноты, но он стремительно превращался в бесформенный силуэт, по мере того как она приближалась. Затем вовсе, опал костями на пепел под собой.