— Да что с тобой не так? — разрезает раскаленную тишину злой женский вопль. — Ты меня чуть не изнасиловал.
— Чуть-чуть не считается, Тея, — криво усмехаюсь, поправляя каменную эрекцию в брюках, и, развернувшись к ней спиной, иду в сторону кресла, где оставил свой пиджак. — Если бы я хотел тебя изнасиловать, ты бы и рыпнуться не успела, — добиваю на случай, если она что-то не поняла.
— Развяжи меня! Сейчас же! — успев прийти в себя, нагло требует Тея.
Ни черта она не поняла.
— Нет, — коротко обрубаю я и, достав из кармана флягу, делаю жадный глоток. Затем еще один и еще. Неплохо бы принять холодный душ. Мне точно нужно остыть, и она права — я не в себе. Ее стараниями. Однако моя злость распространяется не только на нее. Я тоже виноват, что допустил.
— Нет? — она гневно цокает каблуками, бесстрашно приближаясь ко мне.
— Мы еще с тобой не закончили, — раскинувшись в кресле, я великодушно киваю в сторону дивана. — Присядь, Тея.
— Я хочу одеться и уйти, — не сдвинувшись с места, она словно специально испытывает мое терпение. — И больше никогда… Слышишь? Никогда не приближайся ни к театру, ни ко мне!
— Я сказал — сядь, — мой ледяной тон, наконец, приводит ее в чувство.
Стиснув зубы, Тея плюхается на диван, всем видом демонстрируя свое презрение. Скользнув изучающим взглядом по ее обнажённому телу, я насмешливо выгибаю бровь.
— Если честно, натурщица из тебя так себе.
— Как и из тебя художник, — вызывающе вздернув подборок, парирует она. Язва.
— Раз мы все выяснили, предлагаю за это выпить, — плеснув шампанское в пустой бокал, я поднимаюсь из кресла и ленивой походкой направляюсь к застывшей Алатее, напряжено следящей за каждым моим движением.
Она тщательно скрывает свой страх за маской безразличия, но все ее эмоции открыты для меня как на ладони. Девчонка сильно напугана, но до последнего будет давать отпор. На агрессию Алатея реагирует точно так же, как Эмили во времена наших стычек.
— Решил меня споить? Это жалко выглядит, знаешь? — пренебрежительно фыркает Тея, когда я приближаюсь к ней вплотную.
— Пей, — требую я, поднося бокал к ее губам.
— С удовольствием, Дэмиан, — Она обольстительно улыбается, глядя мне в глаза, и внезапно ударяет лбом по бокалу, опрокидывая содержимое на мои брюки.
— Ой, прости, я случайно, — в расширенных зрачках неприкрытый триумф, на лице мстительная ухмылка.
Оцепенев, я прожигаю ее убийственным взглядом, отмечая тот момент, когда до нее начинает доходить, что этого категорично не стоило делать. Небесного цвета глаза в страхе распахиваются, плечи вжимаются в спинку дивана.
Поздно девочка, ты сглупила и раскрыла карты. Я помню всех, кто был на ежегодном благотворительном гала-ужине в тот далекий день, когда Эмили Моран в отместку за выпад в ее сторону плеснула в меня шаманским. Именно тогда, после долгих лет отрицания я понял, что готов позволить себе запретную слабость — забрать капризную принцессу себе.
— Дэмиан, прости … я правда не хотела, — запинаясь пытается оправдаться жалкая пародия на мою Ми.
— Ты переиграла, Тея. Шагнула на запретную территорию, — нависнув над ней, я сгребаю волосы на ее затылке в кулак и оттягиваю белокурую голову назад. Наверное, ей больно и страшно, но мне плевать. Я вытрясу из нее правду, а потом убью. — Возможно, ты рассчитывала на обратный эффект, но те, кто тебя нанял, слишком плохо меня знают.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — дрожащим голоском лепечет Тея.
В глазах стремительно темнеет, и я не сразу понимаю, что виной тому не гнев. Пальцы, сжимающие хрупкое горло внезапно немеют. Меня ведет назад, в голове нарастает гул, стены апартаментов начинают ускоренно вращаться. Мне знакомы эти симптомы. Память судорожно сопоставляет факты. В номере я ничего не пил и не ел. Только сделал пару глотков из своей фляги. Черт, мой пиджак был на ней в такси. Я сам на нее его накинул.
— Мне очень жаль, Дэмиан, — последнее звучит почти искренне. Почти. — Но ты тоже меня обманул.
За что-то запнувшись я тяжело падаю в кресло, в котором еще пару минут восседал в позе хозяина мира. Как быстро все меняется. Женское коварство… Я снова его недооценил.
— Сука, я до тебя все равно доберусь, — хриплю сквозь зубы, с трудом ворочая распухшим языком.
— Завтра ты ничего не вспомнишь, Леон, — в ее голосе и наклоне головы мне видится воскресшая из мертвых Эмили, явившаяся меня покарать… или забрать с собой.