— Вон оно как, — усмехнулся я, — начинаю понимать. А ты что делала?
— А мы с подружками тусили всю ночь, а потом они ушли, а я спать завалилась. С утра на улицах что-то кричали, но у нас звукоизоляция хорошая, почти ничего не слышно. Я только одеяло натянула и дальше спать.
— А потом?
— А потом всё засветилось, даже сквозь жалюзи видно было, я испугалась и под кровать залезла. Потом взрыв, стёкла вылетели, я, наверное, отключилась. Когда очнулась, услышала, как какие-то люди по квартирам шарят и вещи выносят. Я испугалась, схватила сумку, телефон и деньги, а потом увидела, что они все в соседской квартире, выскочила в окно и убежала. Я в другом доме пряталась, туда ещё никто не приходил, а там еда была и вода тоже. А как закончилось всё, я в магазин пошла.
— Хорошо, что хоть этаж первый был, — заметил я.
— Первый и второй, у нас двухэтажная квартира была.
— Странно, не похожа ты на дочь богатых родителей.
— Конечно, — фыркнула она, — меня ведь с постели подняли, я не успела себя в порядок привести. А одежда, так эти шмотки дорого стоят, их в Европе покупали, просто стиль такой.
— Мне не понять, — честно сказал я. Действительно, не понять, эти тряпки бомж-стайл, возможно, стоят, как моя годовая зарплата. А то, что стиль такой, так у европейцев этих в голове тараканов много.
— Теперь всё иначе будет? — спросила она, — и деньги уже не действуют?
— Нет, что ты, — поспешил я её успокоить, — это только локальный Апокалипсис в отдельно взятом городе.
«Или в отдельно взятой голове, — подумал я про себя, — моей голове».
— Не переживай, Ксения, твой папаня уже обивает пороги высоких чинов и раздаёт взятки налево и направо, пытаясь выяснить, где ты и что с тобой. Очень может быть, что тебя и через кордон пропустят, как фамилию назовёшь. Всё, как обычно, все равны перед законом, но некоторые равнее.
— Правда?
— Думаю, что, скорее, немножко да, чем совсем нет.
Услышав такой ответ, она заворочалась, устраиваясь поудобнее.
— Слушай, Ксения, — меня вдруг осенило, — а у бати твоего ружья, случаем, не было?
— Нет, он иногда с друзьями охотился, но ружья у них брал. А если бы и было, квартиру-то уже ограбили, всё оттуда вынесли… хотя, стоп! Есть сейф отцовский, в спальне, там паркет приподнимался. Его бы не нашли.
— А что в нём? — заинтересованно спросил я.
— Не знаю, но не деньги, точно. Деньги он в другом месте хранил, а там… может, золото, или камни, или документы важные. Не знаю.
— Далеко?
— Нет, рядом, я покажу, — сказала она, начиная вставать, но я её остановил.
— Не надо никуда ходить ночью. Дроны утащат.
— Дроны?
— Именно, беспилотники, видела когда-нибудь?
— Квадрокоптеры.
— Типа того, только больше, прочнее, без пропеллеров, на антигравитации летают.
— Такого не бывает, — решительно возразила она, — это только в фильмах фантастических…
— Отлично, — воскликнул я, перебивая её, — вот и здесь фильм фантастический, а для меня он дважды фантастический, но я тебе это не объясню. Ты, как я понял, вопросами геополитики заморачиваться не любишь, но просто прикинь, что должно было здесь произойти, чтобы руководство страны решилось применить по своему городу в своей стране атомную бомбу?
— А это атомная бомба была? — с сомнением спросила она.
— Да уж поверь мне, я отличаю.
— «Обитель зла» вторая часть, — вынесла она окончательный вердикт, — там тоже на город бомбу скинули, потому что в нём зомби завелись.
— Кое-что общее есть, — согласился я, — тут, помимо дронов, встречаются ещё и некие киборги, которых дроны похищали. Им где-то голову вскрыли и железяк туда насовали, некоторые совсем, как зомби, другие на людей похожи.
— А как отличить?
— Обычно, по шрамам на голове, есть шрамы, значит, киборг.
— А у тебя? — тревожно спросила она.
— А у меня — нет. Мои шрамы старые, я их ещё до того получил, зажили почти. Там свежие шрамы должны быть, только что зашитые.
Некоторое время мы молчали, потом я откинулся на стуле и произнёс в темноту:
— Спи уже, завтра рано вставать, пошарим в заначке твоего папы, на предмет чего полезного, потом в магазин за покупками.
— Угу, — ответила она и через минуту уже ровно сопела во сне. А я, погружённый в раздумья, так и остался сидеть на стуле. Что день грядущий нам готовит?
Глава девятая
Несмотря на то, что задремал я уже под утро, с рассветом открыл глаза абсолютно свежим и бодрым. Наверное, в реанимации за это время выспался на неделю вперёд. Сказать то же самое о моей спутнице было нельзя, она, несмотря на то, что крепко спала от заката до рассвета, проснулась бледной и уставшей. Видимо, спать на полу было не так удобно, как на пуховой перине у себя дома.
— Вставай, соня, нас ждут великие дела, — подбадривал я её.
— Бок отлежала, — пожаловалась она, — как тут вообще спать можно? А поесть ничего нету?
— Есть, — я поспешил её обрадовать, — настоящие итальянские спагетти.
— Отлично! — воскликнула она, но восторг тут же улетучился, как только она увидела полиэтиленовую пачку. — И как это есть?
— Зубы у тебя на месте, так что, разжёвывай тщательно, желудок, пусть и не полностью, но переварит.
Тяжко вздохнув, она разорвала уголок пачки и достала несколько жёлтых соломинок. Некоторое время смотрела, потом с опаской откусила сантиметра три и начала громко хрупать. Потом откусила ещё, потом достала следующие. Голод не тётка, жить захочет, всё съест. Я присоединился к ней, дожёвывая последние макароны уже на ходу.
Поначалу я думал, что её дом — это то самое жильё, где обосновались Василий и компания. Но оказалось, что дом этот в другой стороне. Мы старались быть как можно незаметнее, но нас, тем не менее, увидели. Мужик лет сорока, крепкий, одет прилично, рубашка, брюки, вот только намерения неприличные.
— Куда собралась, красавица? — меня он демонстративно не замечал, — пойдём со мной, тебе у меня хорошо будет.
— Нам нужно идти, — я попытался встать между ними.
Глаза его горели злобой и похотью, а ведь не уголовник и не бомж, наверняка уважаемым человеком был, но, как только исчезла карающая рука государства, вместе с ней пропала и человечность, снова все стали бабуинами, дерущимися за самку.
— Отвали, доходяга, — сильной правой рукой он схватил меня за плечо и одним резким движением отпихнул вправо, другой рукой хватая Ксению за рукав куртки. Она попыталась вырваться, но мужик был слишком силён. Рот девочки открылся для крика, но закричать она не успела.
Я валялся на асфальте, чудовищная слабость и скелетоподобное телосложение давали о себе знать. Но и обидчик мой внезапно замер и опустил глаза вниз и вправо. На ткани рубашки быстро расползалось кровавое пятно, более того, кровь, не успевая впитываться, стала стекать на землю. Мужик отпустил руку жертвы, мелко задрожал, оборачиваясь на меня с бешеным взглядом, но больше ничего не успел сделать. Он упал в лужу алой крови, хватая воздух ртом и тщетно пытаясь зажать рану на внутренней стороне руки. Чуть позже началась недолгая агония. Всё.
— Что ты сделал? — спросила Ксения, глядя на меня выпученными глазами, в голосе её, впрочем, страха не было, только удивление.
— А что мне оставалось делать? — с улыбкой спросил я, вытирая скальпель пучком травы, — драться с ним я не могу, несмотря на все мои умения, я едва жив, сил с трудом хватает на то, чтобы просто на ногах стоять. Он бы меня одним ударом убил.
— Тогда что? — она была уже совсем спокойной, — зарезал?
— Вроде того, — начал я объяснять, — когда он меня отшвыривал, я успел чиркнуть лезвием по плечевой артерии, вот тут.
Я легонько похлопал её по внутренней стороне руки.
— Маленький порез, от силы сантиметра два, он его даже не заметил поначалу.
— А потом?
— А потом ты всё видела, кровь полилась, как из брандспойта, давление в артериях большое, а он, подозреваю, гипертоником был, лишний вес этому способствует. Представь, с каждым ударом сердца из тела выливается по полстакана.
— Круто, — только и сказала она, — меня так научишь?
— Боюсь, времени не будет, — ответил я, — судя по прошлой моей инкарнации, всё закончится меньше, чем за неделю.
— Ты о чём?
— Не обращай внимания, это я о своём, было уже всё это, теперь повторно. Денис только вместо тебя был, хороший парень, убили его, хоронил собственноручно.
— А потом в магазине искал живого?
— Я же говорю, не бери в голову, тебе не понять. Пошли уже.
— А мы пришли, вон тот дом, окна с краю на первом этаже.
Мы быстро подбежали к зданию, стёкла, как и везде, были начисто выбиты. Я собрался было лезть в окно, но она меня остановила.
— У меня ключ есть, пойдём.
Мы вошли в подъезд, она быстро открыла четыре замка, на которые закрывалась массивная дверь с коваными узорами. После этого мы вошли в квартиру.
Кавардак был знатный, то, что не смогли вынести, мародёры сломали, разбили или просто опрокинули вверх дном. В воздухе стоял ощутимый запах… да, именно тот запах. Источник быстро обнаружился, на широкой кровати, где, по всей видимости, ещё недавно спали родители Ксении, нашлась внушительная куча. Девочка едва не плакала.
— Зачем так делать? Ну, забрали, что нужно, а гадить зачем? И ломать всё?
— Это, Ксюша, называется классовая ненависть, — попытался я объяснить ей сложные вещи как можно проще, — ты и твоя семья владели средствами производства, жили богато и роскошно, а они могли только продавать свои рабочие руки, а стоят руки дёшево, вот и жили они бедно. Кто-то и вовсе без работы был. Ненависть к вам долго копилась, но её сдерживало государство в лице полиции, а здесь и сейчас уже ничто не сдерживает. А потому толпа с криком «Грабь награбленное!» взяла ваш дом штурмом и разнесла всё, до чего дотянулась. Хорошо, что ты убежала, а родителей твоих не было дома. Подозреваю, вас бы ждало худшее.