— Могло, — задумчиво сказал он, — но маловероятно, вы ведь в реанимации лежали?
— Да.
— Больных отсюда эвакуировали в числе первых, при этом начинали именно с тяжёлых, странно, что забыли вас. Может быть, вы были нетранспортабельны?
— Если бы всё было так плохо, вряд ли бы я смог потом очнуться, — я попытался рассуждать логически, — была травма головы, потеря памяти, но в целом я чувствую себя здоровым.
— Позвольте спросить, а откуда вы знаете своё имя?
— Мне его другие люди сказали, сам я ничего про себя не помню.
— Печально, остаётся только вам искренне посочувствовать, есть у каждого человека такие моменты в жизни, который он хотел бы забыть, но полностью потерять себя — это слишком.
— Чем планируете заняться? — я решил сменить тему.
— Сложно сказать, — он пожал плечами, — в больнице сидеть долго не получится, запасы еды уже подходят к концу. Думаю примкнуть к одной из группировок, надо полагать, что в экстремальных условиях люди, вроде меня, обладающие медицинскими познаниями, будут в цене. Хотя, не факт, что это надолго отсрочит смерть, очень может быть, что скоро здесь уже и не будет нормальных людей.
— Киборги?
— Совершенно верно, — он, наконец-то, выпил коньяк и, закусив печеньем, продолжил, — каждый день ловят людей и волокут в центр, да и сами люди начали уже вполне успешно убивать друг друга, а ведь ещё даже голод не наступил.
— Что думаете по поводу киборгов? Вы ведь врач.
— Знаете, у меня есть своё мнение, — он оживился, то ли коньяк начал действовать, то ли просто почуял любимую тему, — так уж получилось, что в мои руки попали два таких экземпляра, так я не поленился их отволочь к себе и вскрыть.
— И что показало вскрытие? — мне стало интересно.
— Вот, — он извлёк из кармана халата непонятную штуку, размером со спичечный коробок, — вот это делает человека тем самым киборгом. Всё остальное от лукавого. Можно как угодно нашпиговать тело железом, но без этого он не станет другим. Кроме того, операции они проводят просто чудовищно, даже я трупы зашиваю аккуратнее, видимо, не считают нужным.
— А что это? — спросил я, разглядывая непонятный предмет в свете фонаря, — такое чувство, что он живой.
— Причём, заметьте, это не металл, не пластмасса, не резина, не керамика, что-то другое, органика, да, но странная.
— И? — нетерпеливо спросил я, — давайте уже, выкладывайте свою теорию, мне очень интересно послушать.
Он опрокинул вторую порцию коньяка и начал рассказывать:
— Исходя из результатов вскрытия, а также личных наблюдений за киборгами и дронами, я сделал вывод, что вот это, — он указал на имплант, извлечённый из головы киборга, — и есть пришелец.
— Не понял.
— Его личность хранится здесь, а тело он может подбирать любое, или вообще обходиться без такового, уверен, что внутри у дронов стоит точно такая же штука.
— Знаете, — сказал я, немного подумав, — очень может быть, что всё именно так и обстоит, этим объясняется странное отсутствие коммуникации между разными дронами, каждый из них — отдельное существо, и ни к какой системе они не привязаны.
— И ещё, — добавил он, — есть у меня вполне обоснованная уверенность, что эти самые пришельцы в очень плохом положении.
— На чём основано? — с интересом спросил я, разливая коньяк по кружкам.
— Сами посудите, они на единственном корабле, перемещаться по планете не могут, только вяло огрызаются на атаки людей и стремятся как можно большему количеству вставить эти чипы. Какой может быть вывод?
— Их мало. То есть, живых мало, а вот этих, — я кивнул на чип, — много.
— Именно, — воскликнул он, — то есть, мы имеем дело с чем-то, похожим на спасательный корабль, который, допустим, покинул свою гибнущую планету, увозя с собой как можно больше своих граждан, пусть и в бестелесном виде. Здесь, у нас, они пытаются снова обрести тела и быть уже людьми, пусть и специфическими.
— Или роботами, — добавил я.
— Или роботами, но, как вы понимаете, количество дронов у них ограничено, и новых они производить не могут. В итоге мы имеем группу пришельцев, стоящую на краю гибели. Людям осталось только добить их.
— Знать бы ещё, как это сделать.
— Да, их техническое превосходство сказывается, шутка ли, пережили ядерный взрыв, более того, частично ликвидировали его последствия. Вы, например, знаете, что уровень радиации в городе ненамного превышает норму, и это после ядерного взрыва? Притом, что дезактивацией территории никто не заморачивался.
— Догадываюсь, раз уж шерсть не вылезла, — я взял бутылку и налил по последней.
— Думаю, следует действовать самыми простыми средствами, что-то, вроде диверсионной группы, которая смогла бы пройти на корабль и взорвать его, пусть даже смертники. Ну, или стоит вспомнить Герберта нашего Уэллса, применить биологическое оружие, может сработать.
— Что же, — ответил я ему, — в целом, картина ясна, осталось только доработать. Я расскажу о ваших соображениях одному большому начальнику, пусть он думает, у него голова большая.
С этими словами я потушил фонарик и откинулся в кресле, спать не хотелось, но отдохнуть желательно, завтра будет трудный день.
Под утро я, кажется, всё же задремал. Когда открыл глаза, было уже светло. Спешно собрался, прихватив из вещей только пистолет с запасными патронами и обоймой.
Грузовик, обшитый стальными листами, стоял на прежнем месте, за рулём был водитель, но остальные члены группы находились снаружи. Двигатель работал. Мне удалось поймать именно тот момент, когда грузовики стояли напротив дома Васиной команды, но пассажиры в них ещё не погрузились.
Я подбежал с другой стороны, открыл дверь и запрыгнул в кабину. Водитель, молодой мужик в тельняшке, голову которого как будто прооперировали с помощью топора, не сразу на меня среагировал, точнее, не среагировал вовсе, реагировать начали другие, когда он вывалился из машины им под ноги с торчавшим из уха скальпелем.
А я уже отъезжал в сторону, пытаясь выжать из машины всё, на что она способна, броневые листы добавили массы, так что скорость я набирал медленно. Удивительно, но никто не стрелял мне вслед. Пришельцы могут быть сколь угодно умными, но вот о такой простой вещи, как возможность угона техники, они подумать забыли. Так и стояли, глядя мне вслед.
Ну и хорошо, ну и прекрасно, отдыхайте, граждане инопланетяне, ну, или идите на штурм тремя машинами, а у меня сегодня другие дела, гораздо интереснее и перспективнее. По крайней мере, мне так кажется.
Я нарочно свернул на самую узкую улицу с односторонним движением, любая дорога рано или поздно выведет из города. Скоро асфальт сменился грунтовкой, а складские помещения по сторонам сменил редкий лес. Скоро я заметил впереди знакомый забор из трёх рядов «Егозы». На всякий случай я съехал с дороги и гнал по обочине, граница всё ближе, пригнувшись к панели, я вдавил газ до пола.
Затыкать уши было бесполезно, сработало не меньше десятка мин, осколки хлестали по броневым листам, едва не сорвав их с машины, но в итоге, всё это прекратилось, а я был ещё жив. Машина, прорвав колючку и вызвав срабатывание мин, застряла брюхом на противотаранных надолбах стоявших чуть позади.
Я открыл дверь, машина уже точно никуда не поедет, а вот я вполне способен бежать. Прыгнув подальше, я побежал, но не перпендикулярно границе, а вдоль неё, в надежде не попасть под обстрел. Практика показала, что я поступил абсолютно правильно. Это были не миномёты, где-то в тылу сработала парочка АГС, тщательно выбомбившая дорогу предполагаемого нарушителя, если бы я побежал прямо, как любой на моём месте, то был бы уже трупом, но вот не судьба.
Теперь можно и вперёд, бежать было трудно, ноги не слушались, а дыхание вырывалось с хрипами, не получится из меня бегуна-марафонца. Вообще никакого бегуна не получится. Я перешёл на шаг, но и это было в тягость, прилечь бы, но потом, очень может быть, что прилягу совсем. Откуда-то сбоку раздались крики и собачий лай. Погоня. А вот хрена лысого! Меня стала разбирать злость. Я припал на колено и вскинул пистолет.
Не знаю, сколько человек было в группе захвата, но двум первым, что бежали вслед за собакой, особенно не повезло. Первую пулю получила собака, тот солдат, что держал её за поводок, умер следующим, боевые навыки не подвели, пуля вошла ровно в середину лба. А следующий успел вскинуть автомат, вот только стрелять на бегу — не самая лучшая идея, в итоге он тоже лёг рядом с остальными. А я побежал дальше.
Не побежал, понятно, похромал на подламывающихся ногах, но и это был путь к свободе. Путь в другой мир, где я смогу обойтись без войны с пришельцами и регулярного умирания. Редкие кустики скрывали меня от преследователей, которые, увидев печальную судьбу товарищей, теперь осторожничали. Впереди грунтовая дорога, а за ней достаточно густой лес, там меня и вовсе не догонят. Возможно, сейчас поднимают группы на перехват, но мы ещё посмотрим, кто на что способен. С этой мыслью я сменил обойму. Резкий оптимистический порыв придал сил, я снова побежал, вот уже дорога, вот я её пересёк, вот и спасительный лес…
В американском кино попадаются якобы смешные моменты, когда бегущий человек натыкается на прозрачную преграду. Он словно бы размазывается по ней, скорчив смешную рожу. То же самое произошло со мной. До леса оставалось метра четыре, когда я с размаху влип в прозрачную ограду. Больно ударился, разбил бровь, по лицу струйкой потекла кровь, а я медленно сполз вниз, тупо глядя на прозрачный забор.
Постепенно до меня начало доходить. Это не прозрачная преграда, не забор, за которым свобода и мирное небо. Это экран, который показывает другой мир. Того, другого мира нет вовсе, он нарисован, чтобы сбить с толку меня. А настоящий мир заканчивается вот здесь. Есть только этот проклятый город, а мир за его пределами не существует, а значит, нет и никакого Антона Резникова, капитана спецназа в отставке, имеющего жену и дочь, есть непонятно кто, находящийся непонятно где, в личном аду, например.