Клайнман. Доктор!
Доктор. Я умираю.
Клайнман. Я позову доктора.
Доктор. Я доктор.
Клайнман. Да, но вы — умирающий доктор. Доктор. Слишком поздно… он меня поймал… о-о-ох. Бежать было некуда.
Клайнман. На помощь! На помощь! Эй, сюда! Доктор. Перестаньте орать, Клайнман… Если не хотите, чтобы убийца и вас нашел.
Клайнман. Теперь мне уже все равно! На помощь! (Подумав, что убийца все-таки может услышать крик, понижает голос.) На помощь… Кто он? Вы его рассмотрели?
Доктор. Нет… внезапно… нож в спину… Клайнман. Жаль, что не в грудь. Вы бы его рассмотрели.
Доктор. Клайнман, я умираю…
Клайнман. Главное, не принимать это близко к сердцу.
Доктор. Что за чушь вы несете?
Клайнман. А что я могу сказать? Просто пытаюсь поддержать разговор…
Вбегает Мужчина.
Мужчина. Что случилось? Кто звал на помощь?
Клайнман. Доктор умирает… помогите… Одну минутку, вы что-нибудь обо мне слышали?
Мужчина. А вы кто?
Клайнман. Клайнман.
Мужчина. Клайнман… Клайнман… Что-то знакомое… Ах да, вас же разыскивают… Что-то важное…
Клайнман. Кто разыскивает?
Мужчина. По поводу вашей роли в плане.
Клайнман. Наконец-то.
Мужчина. Я скажу, что видел вас.
Убегает.
Доктор. Клайнман, вы верите в реинкарнацию?
Клайнман. Во что?
Доктор. В переселение душ, когда душа умершего продолжает жить в иной оболочке?
Клайнман. В какой, например?
Доктор. Э… ну, в другом живом существе…
Клайнман. В чем? В животном, что ли?
Доктор. Да.
Клайнман. Вы хотите сказать, что, возможно, проживете следующую жизнь лягушкой?
Доктор. Забудьте об этом, Клайнман, я вам ничего не говорил.
Клайнман. Знаете, в жизни, конечно, всякое случается, но трудно поверить, что в этой жизни вы президент большой корпорации, а в загробной — бурундук.
Доктор. В глазах темнеет.
Клайнман. Послушайте, почему бы вам не рассказать мне о своей роли в плане? Вы же все равно выходите из игры, и я мог бы занять ваше место, ведь я до сих пор так и не выяснил, что мне надо делать.
Доктор. Вам это ничего не даст. Это задание мог выполнить лишь я один.
Клайнман. О господи! Никак не пойму, то ли это какой-то гениальный план, то ли его вообще не существует.
Доктор. Не предавайте нас, Клайнман. Вы нам нужны.
Умирает.
Клайнман. Доктор! Доктор! О боже! Что делать? К чертям! Отправляюсь домой! Пусть они сами носятся по ночам как сумасшедшие. У меня работы по горло. Никто слова не скажет. Просто не хочу, чтобы меня потом во всем обвиняли. А с другой стороны, с чего это они меня будут обвинять? Я же пришел на помощь, когда меня позвали. Просто оказалось, что мне нечего делать.
Входят Полицейский и Мужчина, побежавший за помощью.
Мужчина. Здесь человек умирает?
Клайнман. Да, это я.
Мужчина. Вы? А как же он?
Клайнман. Он уже умер.
Полицейский. Вы были его другом?
Клайнман. Он у меня гланды вырезал.
Полицейский опускается на колени и осматривает тело.
Мужчина. Я однажды тоже умер.
Клайнман. Простите?
Мужчина. Умер, говорю. Мертвым был. Во время войны. Ранили меня. Положили на операционный стол. Хирурги стали пыхтеть, спасать. И вдруг — хлоп — и пульс остановился. Все кончилось. Говорят, у одного из них хватило ума сделать мне массаж сердца. Оно снова стало биться, и я ожил, но на какой-то миг я официально считался покойником… Да, мою смерть и наука подтвердила… Такая вот была история. Я поэтому, когда трупешник вижу, всегда сочувствую.
Клайнман. Ну и как?
Мужчина. Что?
Клайнман. Когда умираешь. Видели что-нибудь?
Мужчина. Нет. Просто… полная пустота.
Клайнман. И что, никаких загробных воспоминаний?
Мужчина. Нет.
Клайнман. Мое имя не упоминалось?
Мужчина. Нет. Там ничего нет. Ничего нет после смерти, Клайнман. Ни-че-го.
Клайнман. Не хочу умирать. Еще рано. Не сейчас. Не хочу, чтобы со мной случилось то же, что с ним. В переулке… ножом… других задушил… даже Хэкера… маньяк.