Пароход «Прага» грузится сахаром. Назначение — ГДР, город Дессау. Наш спутник капитан порта напоминает штурману с «Праги», молодому человеку, старающемуся говорить басом:
— У Дессау фарватер трудный. Смотри в оба!
Спускается вечер. Светло-синяя Лаба темнеет. В порту зажигается ожерелье огней, а в ущелье, где исчезает река, пылает электросварка: там ставят новые причалы.
Идем на товарную станцию Дечин. Низенький черноусый составитель поездов бегает по путям, формируя состав из французских, немецких, датских, швейцарских, болгарских вагонов. Поезд отправляют не обычный, а тяжеловесный, или «тяжкотоннажный», как здесь говорят. Машинист стоит у паровоза, раскуривая трубку. У него вид полководца, готового в поход. Улыбаясь, он сообщает:
— Две тысячи триста тонн сегодня. Только вот, — ®: он вынимает часы-луковицу, показывающие, кажется, даже фазы луны, — не опоздать бы…
— Минуту, Франтишек! — кричит, проносясь мимо, усатый составитель. — Сейчас поедешь.
— Вилли и минуту запишет, — ворчит машинист.
Начальник соседней немецкой станции, именуемый по-свойски Вилли, действительно ничего не простит, все запишет. Казалось бы, какое, собственно, дело этому пожилому немцу, контуженному на войне, до того, как чехи соблюдают расписание и на сколько процентов выполнил норму чешский машинист-тяжеловесник? Никто, однако, не удивляется. Уже давно две станции, разделенные границей, заключили договор на соревнование. На полотнище флажка вышили два слова: чешское «мир» и немецкое «фриден». Каждый месяц в Бад-Шандау подводят итоги, победителям вручают флаг. Вдумаемся в это событие. В центре Европы, на границе двух государств, некогда враждебных, сложились совершенно новые отношения между народами.
— Зимой немцы нас здорово выручили, — говорит машинист, пряча в карман трубку, — Тут, в горах, пурга разыгралась, дед Крконош взбесился и давай пути заносить. У нас пробка, не успеваем отправлять поезда. Переправили часть вагонов на немецкую сторону, там немцы за нас собирали составы и дальше гнали. Спасибо им. Ну, пора.
Он забирается на паровоз, машет нам рукой и скрывается в облаке пара.
Свисток. Длинной вереницей проходят вагоны — французские, болгарские, датские… А составители уже хлопочут на другом пути: через шестнадцать минут должен отойти следующий поезд. Ни днем ни ночью не умолкает Дечин — северо-западные ворота Чехословакии. Он трудится во имя дружбы наций, во имя мира.
В сердце Моравии
Спидометр нашей «восьмички» насчитал уже около четырех тысяч километров. Теперь — на восток! Это будет наш самый длинный маршрут в Чехословакии. Он приведет нас в Моравию, а затем в Словакию.
Что такое Моравия? Административное целое? Географическая область? Территория, населенная какой-нибудь народностью, отличной от чехов? Я многих спрашивал об этом. Отвечали по-разному, но если подвести итог всем ответам, то выходило ни то, ни другое, ни третье. Прежде, при австрийских императорах, существовало княжество Моравия с наместником, сидевшим в брненском кремле — Шпильберге. А задолго до этого, тысячу лет назад, здесь жило славянское племя моравов. Потом моравы и чехи перемешались, составили одну нацию. Однако путник, въезжающий в Моравию, замечает что-то иное и в облике селений, и в говоре жителей.
Паличек сказал:
— Помните того товарища… Ну, который сел к нам в машину, и мы через пять минут знали, кто он такой и ради чего живет на свете. Вот такие они, мораване.
— А точнее? — спросил я, — Что же это такое — Моравия?
— Н-но… Восточная часть Чехии, историческая область.
Разговор на этом прервался, так как «восьмичка» взмыла на пригорок, и мы увидели Брно.
Брно — большой город с трехсоттысячным населением. Что-то в нем напоминает Прагу. Что? Собор с двумя готическими вышками, как у храма Витта? Холм с замком Шпильберг? Но конечно, здесь далеко не столько холмов и башен, не видно реки, прорезающей город. Узенькая речушка, правда, есть, но она останавливает на себе внимание лишь за чертой города, там, где ее воды разлились у плотины электростанции. Застроен Брно тесно, пяти-, шестиэтажными домами. Не очень щедро отведено в нем место для зелени. Всего гуще она вокруг Шпильберга, — то бульвары, разбитые на месте укреплений, некогда опоясывавших кремль. Зато привольно, наверно, в ближайших окрестностях Брно среди округлых, плавных холмов, темнеющих на фоне синего неба.