Справа площадь сужается в улицу, которая выводит к мосту через Дунай. Здесь сбегается к реке еще несколько улиц, образуя острые углы. За мостом, на низком, плоском берегу, зеленеет фруктовыми деревьями, алеет крышами пригород Петржалка.
Пучок улиц, сходящихся к переправе через реку, — такова суть планировки Братиславы. Ведь она возникла на скрещении больших торговых путей — «янтарного», соединявшего Ближний Восток с Балтикой, и «железного», который вел к рудникам Чехии. Братислава стала городом богатым, знатным. Эпоха Возрождения дала ей своих ваятелей и зодчих, и в этом Черняк предлагает нам немедленно убедиться.
Как человек, демонстрирующий свое величайшее сокровище, впускает он нас в небольшой затененный двор. Вся фигура Черняка меняется. Ступает он тихо, с благоговейной торжественностью. Притих и Паличек. Чем поражает этот дворик? Что в нем примечательного? Точеные колонны и арки галерей, выходящих на него? Фонтан со скульптурой? Каменные скамьи с головами химер? Башня с часами, бросающая сюда свою четкую тень? Нет, ничто в отдельности, а все вместе, вся эта поэма из камня, вызывающая в памяти чеканно стройные и вместе с тем страстные строки Данте. Старая ратушка Братиславы представляет собой такой шедевр искусства, каких, верно, немного и в Италии. Год постройки — 1581-й. Налюбовавшись, мы выходим на миниатюрную площадь и опять останавливаемся: на нас смотрит каменный рыцарь Роланд, ровесник ратуши, взнесенный высоко над чашей фонтана.
Если Прага стобашенная, то Братиславу надо назвать стофонтанной. Как они разнообразны, фонтаны словацкой столицы, сколько в них изобретательности! Вот медведь со щитом. Он сидит на узорчатом пьедестале и взирает на новый восьмиэтажный дом, гладкий, прямолинейный, согретый лишь пирамидальными тополями, высаженными у фасада.
Таковы контрасты этого удивительного города. Сложность проблемы, захватившей Черняка, понятна. Как найти стиль новой Братиславы?
Создается он, понятно, не сразу. А город растет, зовет к себе людей строить генераторы, станки, краны и другие машины, вовсе не вырабатывавшиеся тут прежде, выпускать химические изделия, ткани из хлопка и искусственного волокна, делать вино, сигареты, печатать книги. Население после войны почти удвоилось.
Врезаясь в виноградники, в кукурузные поля, стремительно вытягиваются на юг, по придунайской равнине, новые улицы. Не всегда есть время даже придумать название новорожденным районам. «Пять стоквартирных» — так именовался недавно участок городской стройки. Все пять уже готовы, за окнами поет радио, ветер играет занавесками. Как называется жилой комплекс? Да все так же — «Пять стоквартирных». Новые площади Братиславы отличаются непривычной для страны шириной. Площадь Готвальда, возникшая на бывшей окраине, теперь стала вторым центром города. На ней огромное одиннадцатиэтажное здание почты и телеграфа, а против него Политехнический институт. Строят здесь широко, с размахом. Это характерно для Словакии.
Мы вылезаем из машины у студенческого городка. Корпуса его выглядят не стандартно, там и сям на светлую поверхность фасадов наброшены как бы ковры с цветастым словацким орнаментом.
Черняк смотрит испытующе, строго. Перед нами лишь деталь будущего стиля Братиславы.
— То, что есть сейчас, я сравниваю с тем, что мы воздвигнем завтра, — говорит он, — Поэтому я вечно недоволен. Говорят, у меня плохой характер.
— Нет, наоборот, — вежливо подает голос Паличек. — Для дела очень подходящий характер.
Будущее пока на листах ватманской бумаги. Но оно уже воплощается в камень, когда пишутся эти строки! В служебном кабинете Черняка, куда мы заехали на перепутье, много проектов молодых талантливых архитекторов.
— Видите! Не так уж много нужно, чтобы заставить многоэтажную постройку улыбнуться. Вот веранда, охватывающая угол. Она чем-то напоминает галерею старой ратуши, не правда ли? А башенка! Тут она как раз на месте.
Так говорит, перелистывая альбом, Михаил Черняк. Потом мы откладываем альбомы и долго беседуем о судьбах Братиславы. Под рукой у Черняка листок бумаги, инженер набрасывает сплетения лиан, листья — сложный, тонкий, бесконечный узор…
Но вот он встает и приглашает нас продолжить осмотр города. Мы едем на северную окраину — туда, где у подножия Малых Карпат, среди садов, стоят новые корпуса словацкой Академии наук, а ближе к Дунаю на трехстах гектарах раскинулся парк культуры и отдыха с театром и стадионом.
Заканчиваем мы маршрут на восточной окраине Братиславы, у «Железного колодца». Впрочем, не железистый источник привлекает сюда горожан, а чудесное маленькое озерцо, вклинившееся синим лезвием в предгорья. Шумы города сюда не доносятся, и кажется, что мы перенеслись очень далеко от столицы, в самое сердце горной, лесной Словакии.