Только после того, как он несколько раз осторожно погрузился в ее лоно, там наконец все увлажнилось. И самое ужасное, что в этом ей помогли воспоминания об Элиоте, вновь нахлынувшие в сознание. Его лицо, ласковые интонации голоса… В этот момент она ненавидела его — ненавидела за непрошеное вторжение в ее соитие с Энтони и даже как бы соучастие в нем. Ей непереносима была мысль, что она, пусть хоть ненадолго, а вообразила себя в его объятиях, в его постели. Господи, что этот человек делает с ней?!
В воскресенье вечером Бритт сидела на постели, упаковывая вещи. Часть багажа была уже готова к тому, чтобы ее отнесли в машину. Сам Энтони спустился вниз, чтобы обсудить с Элиотом обстоятельства дальнейшего его пребывания здесь.
Воскресный день для всех прошел нелегко. Дженифер провела ужасную ночь, у нее повысилась температура, и Элиот вряд ли хоть раз за ночь сомкнул глаза. Утром, сразу после завтрака, миссис Мэллори позвонили из Флориды. Ее зять, несмотря на все усилия медиков, скончался, так что поездка к сестре стала просто необходимой и отложить ее уже было нельзя. Бритт сказала миссис Мэллори, чтобы та немедленно выезжала — дом до ее возвращения, Бог даст, не рухнет.
Потом, когда Бритт помогала Элиоту умывать ребенка, девочка совсем сникла, почти ни на что не реагируя. Решено было немедленно везти ее в пункт неотложной помощи при больнице Истона. Опасались менингита или чего-то столь же серьезного, так что решили время на вызов врача не тратить. Большую часть дня Бритт и Энтони провели с Элиотом в больнице. Ближе к вечеру Дженифер уснула, так что все трое смогли вернуться домой. Элиот хотел через несколько часов, ближе к ночи, вернуться в больницу, а Энтони и Бритт готовились к отъезду домой, в Вашингтон.
Когда она начала собирать вещи, Энтони намекнул, что неплохо бы ей остаться здесь, тем более, что миссис Мэллори вынуждена уехать. Но она не хотела оставаться в доме наедине с Элиотом, опасаясь своих новых, невесть откуда взявшихся чувств.
И вот теперь, сидя на кровати, Бритт пребывала в мучительных сомнениях. Она вполне отдавала себе отчет в том, что даже и присутствие Энтони не в силах защитить ее от себя самой. Но Боже, как она боялась, оставшись здесь после его отъезда, не удержаться и выказать свое истинное отношение к Элиоту!
Услышав, что Энтони поднимается по лестнице, она испытала смятение. Но когда дверь открылась и муж вошел в спальню, она выглядела как обычно и посмотрела на него очень спокойно. Он же казался весьма встревоженным и крайне серьезным.
— Бритт, родная моя, меньше всего мне хотелось бы давить на тебя, но пойми: Элиота нельзя оставить сейчас одного. Он просил меня уговорить тебя остаться, хотя понимает, что это может нарушить наши планы.
— Он сам просил меня остаться? — спросила она, почувствовав, как к щекам прилила кровь.
— Ну да, конечно, я и пришел передать тебе его просьбу.
Она прекрасно понимала, что мотивы Элиота не совсем невинны, а уж использовать для подобных переговоров Энтони!.. Малейший намек на цинизм был непереносим для ее души.
— Не сомневаюсь, что он просит об этом только из вежливости. Ведь он все время будет в госпитале, к чему ему моя помощь?
— Полагаю, что он остро нуждается в моральной поддержке, это главное. — Энтони задумчиво потер подбородок. — В принципе, если кто и должен остаться, так это я. В конце концов, это моя семья, а не твоя.
— Но это невозможно! Как ты объяснишь свое отсутствие в суде! Если уж чье-то присутствие здесь необходимо, лучше останусь я. Мне совсем не хочется, чтобы ты выходил из рабочего графика. Просто я…
Элиот ждал.
— Да нет, ничего, милый. Просто я подумала, что если Дженифер нуждается в уходе, то лучше нанять сиделку, она бы действительно смогла помочь Элиоту. Хотя бы потому, что в тысячу раз лучше меня знает, как ухаживать за больным ребенком.
— Не думаю, что сиделка сможет позаботиться и об Элиоте. Он очень привязался к тебе, Бритт.
Она испытала крайнее удивление.
— Он что, так и сказал?
— А чему тут удивляться? У него не так уж много близких.
Не желая, чтобы муж увидел, как она покраснела, Бритт отвернулась.
— Я, конечно, рада этому, мне всегда хотелось понравиться и твоим близким, и твоим друзьям.
Энтони подошел и взял ее за руки.
— Целый мир может восторгаться тобой. Бритт, но ты должна знать, что никто не восхищается тобой так, как я.
Она поцеловала его в щеку и, повернувшись к кровати, начала распаковывать свои вещи. Энтони стоял за ее спиной и ждал, а когда она достала из сумки свои вещи, взял багаж, и они спустились вниз. Его портфель с деловыми бумагами уже стоял в холле. Элиот сидел на банкетке возле входных дверей, облокотившись о колени и зарывшись лицом в ладони. Несмотря на его нахальство, так рассердившее Бритт, ей стало его страшно жалко. В конце концов, что она там себе навоображала! У человека болен ребенок, и, похоже, серьезно болен. Ему просто нужна человеческая поддержка, присутствие кого-то, кто поможет ему справиться с навалившейся бедой. В подобные минуты вряд ли кто-то будет думать о чем-то ином, тем более недостойном. Она даже почувствовала себя виноватой за все те подозрения, что совсем недавно там, наверху, пришли ей в голову.
— Я останусь на день-другой, — сказала она, — пока вы с Дженифер полностью не придете в норму.
— Я очень ценю вашу поддержку, спасибо. — Элиот даже не улыбнулся.
— Ну, мне пора, пожалуй. Обязательно сообщите, как пойдут дела у нашей малышки. Я буду волноваться, хотя и верю только в хорошее, — сказал Энтони, ободряюще похлопав пасынка по плечу.
Печальная улыбка тронула уголки губ Элиота.
— Жизнь подсовывает много всяких пакостей, но хуже беды, чем болезнь ребенка, я еще на своем пути не встречал.
— Уверен, она скоро поправится, — бодро проговорил Энтони.
— Я только что звонил в больницу, Дженифер все еще спит, но у нее поднялась температура. Они на несколько минут помещали ее в ледяную постель, чтобы сбить жар. Вечером доктор будет брать спинно-мозговую жидкость, и я хочу быть там.
— Я поеду с вами, — откликнулась Бритт, понимая, что ее слова будут приятны обоим.
— Спасибо, Бритт. — Элиот посмотрел на часы. — Думаю, мне стоит позвонить Моник. Она непременно должна знать, что случилось. — В голос его вкралась горестная нотка. — Пойду попробую дозвониться до нее.
Ни Энтони, ни Бритт не проронили ни слова, лишь смотрели ему вслед, пока он не прошел в кабинет. Затем Бритт пошла проводить мужа до машины. Когда они вышли в темную ночь, она обняла его и сказала:
— Ох, как бы мне хотелось, чтобы и ты тоже остался.
Энтони только грустно вздохнул. У него не было причин сомневаться в ее искренности, а вот она сама не очень верила своим словам. Где-то на грани ее сознания таилась радость, что все вышло именно так. И это было ужасно!..
— Я люблю тебя, Энтони, — сказала она, склонив голову на его плечо.
— Знаю, родная. И я люблю тебя. — Он поцеловал ее на прощание. — Позаботься о них с малышкой.
Бритт стояла и смотрела ему вслед до тех пор, пока виднелись красные огоньки машины. Когда они скрылись, она повернулась и с ощущением надвигающейся беды вошла в дом.
Они отправились в больницу минут через двадцать после отъезда Энтони. По пути едва ли сказали друг другу десяток слов. Сознание Элиота было полностью занято заболевшей дочкой, а ее мыслями владел один Энтони. Но тот факт, что они остались вдвоем, предстал теперь перед обоими во всей своей неотвратимости.
При подъезде к городу она посмотрела на него.
— Вы дозвонились до Моник?
— Да. Она вылетит сразу же, как только сможет.
— Для Дженифер это будет хорошо.
— Надеюсь.
Через несколько минут они подъехали к больнице. Хотя было уже поздно, доктор Дормэнн, молодой, плотного сложения человек, встретил их, проводил в небольшую приемную, усадил в кресла и только потом сказал, что подозревает у Дженифер менингит.