— Воистину, жаль… — отец Давид смерил торговца долгим, долгим и грустным взглядом. — Послушай, Хармон Паула… ты бы отдал Предмет.
Торговец схватился с места. Правая рука дернулась к кинжалу на поясе, левая — к груди, к свертку за пазухой. Отец Давид не шелохнулся — глядел на него снизу вверх все с той же грустью.
— Ка… какой Предмет? — выдавил Хармон.
— Светлую Сферу. Ту, что ты прячешь на груди.
— С чего ты… О чем ты говоришь? Нет у меня никакого!..
— Садись, друг мой, прошу тебя. Давай побеседуем. Я лишь поговорить с тобой хочу, ничего больше.
Хармон сел и тупо повторил:
— У меня нет никакого Предмета.
— Как скажешь, — Давид миролюбиво развел руки ладонями вверх. — Нет — значит, нет. Я тебе верю.
— Нет Предмета! — процедил Хармон. — Откуда у меня ему взяться?
— Неоткуда, — кивнул отец Давид.
После паузы священник неторопливо заговорил:
— После атаки на обитель я повидал брата Людвига. Ему сказочно повезло: он сломал кость в одной неприятной истории, и был доставлен в госпиталь Лабелина — туда оказалось ближе, чем до монастыря. Людвиг имел при себе письмо его светлости с требованием вернуть Светлую Сферу. Он показал бумагу мне. Это было очень хорошо составленное послание. Брат Людвиг сознался, что поверил. И аббат Август, да упокоится его душа, поверил письму. И я бы поверил… если бы не знал твоего почерка, друг Хармон.
Хармон со вздохом уронил голову на грудь.
— Ты сказал Людвигу, где меня искать?..
— Как видишь, здесь я, а не он.
— Но ты с ними заодно?
— С ними?.. — переспросил Давид.
В груди Хармона вспыхнула злость:
— Да, с ними. Со святотатцами, грабителями, душегубами! С теми, кто пытал меня и морил голодом, и заживо бросил гнить в могиле! Ты заодно с ними, друг Давид?
Священник медленно кивнул:
— Да, Хармон, я — один из них.
— Тогда какой из тебя святой отец?! Ты тоже грабил, тоже убивал и пытал?
— Нет. У меня иные задачи. Но я знаю, что такие вещи делались нашим именем. Я причастен к ним, они на моей совести. Я знал об этом и позволял этому происходить.
Хармон метнул в Давида огненный взгляд.
— Не верю. Быть не может! Я знаю тебя столько лет! Ты — злодей? Как это возможно?
— Я не злодей.
Торговец фыркнул:
— Не злодей, но пособник? Это имеешь в виду?
Отец Давид впервые приложился к вину.
— Сложно, друг Хармон. Ты был прав: сложно говорить. Я знаю, ты пережил такое, что никакие слова не изменят твоих чувств. Что ни скажи, все покажется лицемерным и лживым. Но все же я здесь именно для того, чтобы сказать тебе кое-что. Не могу этого не сделать.
— Ну и?..
— В Ниаре сизый мор взял две тысячи триста человек, еще пятьсот в окрестных селах и четыреста — в Излучине. Вообрази себе Предмет, который мог бы остановить хворь.
— Светлая Сфера может исцелять? Поэтому монахи бились за нее? Ты лжешь! Я двадцать лет торговал, знаю, когда люди лгут! Ты и сам говорил: Предметы молчат, никто не умеет повелевать ими.
— Возможно, лгу, — покорно склонил голову Давид. — А возможно, нет. Я не знаю, способна ли Сфера исцелять. Она молчит, как и прочие Предметы, и я не умею говорить с ними.
— Тогда что же ты…
— Я мечтаю научиться. Я и остальные — мы посвятили жизнь тому, чтобы узнать речь Предметов. Грешно надеяться, что знание откроется именно мне. Но я верю: когда-нибудь один мой собрат или мой ученик, или ученик моего ученика найдет нужные слова, прочтет верную молитву — и Предметы ответят ему. Вообрази себе жизнь, какая наступит после этого.
Торговец хмуро покачал головой.
— Даже если ты не лжешь, и ваша цель такая распрекрасная, то все равно непонятно, зачем вам понадобилась Сфера. Ты признаешь, что сейчас Предметы неподвластны вам. Зачем еще один молчаливый Предмет в копилку других молчаливых Предметов?
— Они нужны, чтобы изучить их речь. Поймешь ли ты меня?.. Невозможно обучиться грамоте, имея перед собой только одну букву алфавита. Каждый Предмет несет в себе крупицу божественного знания. Не все знание, нет, но лишь крохотную крупицу! Ты не познаешь кузнечного дела, имея в руках гвоздь. Не поймешь этого ремесла, даже если получишь кованый меч вдобавок ко гвоздю. Но если тебе достанется меч, латы, гвоздь, подкова, молот, шипцы и жаровня, наковальня и бадья ледяной воды, и еще груда железных самородков — вот тогда, если ты умен и настойчив, сможешь разгадать, что делает кузнец со всеми этими вещами.
— Хочешь сказать, Предметы для богов — все равно, что для нас гвоздь или молот, или подкова?