- Служит. Как и все мы, - сухо ответил Ферван, но по его потеплевшим глазам я понял, что интонации моего голоса при упоминании Риши пришлись ему по нраву. Пехлеваны по-своему сентиментальны, или лучше сказать - душевны. Есть множество ситуаций, когда воин, по мнению пехлевана, просто обязан открывать свое сердце товарищу по оружию. Даже если товарищ волею судеб оказался по ту сторону прицела...
- Ферван, умоляю, расскажите. - Я притронулся к его запястью кончиками пальцев.
Этот жест, крайне нетипичный для землян, привыкших при общении с малознакомыми людьми держать дистанцию в две вытянутые руки, при душевном разговоре с пехлеваном важнее любых слов. "Так надо. Так надо, Саша", - я не чувствовал себя циничным притворщиком, нет, я был искренен. Но некоторая часть моего "я" - та, что отзывалась на обращение "Товарищ Лейтенант Военфлота", - скептически глядя на ситуацию со стороны, ворчала: "Ну вот, докатились... Сегодня ты его умоляешь, а завтра Родину продашь?"
Ферван вздохнул, как бы нехотя поддаваясь на мои уговоры.
- Заместитель командира абордажной партии выполнил свой долг безукоризненно и успел снять с яхты "черный ящик". По результатам записей "ящика" было проведено служебное расследование. Риши Ар разжаловали в сержанты и перебросили на должность инструктора "Атурана". Вы, может быть, знаете, что ниже сержантского звания офицера-пехлевана опустить нельзя, за этим порогом - только расстрел. Я видел Риши Ар три дня назад на одной из наших баз, когда нас готовили к переброске сюда. Вот все, что я могу вам рассказать.
- Слава богу, теперь она далеко от линии огня!
- Все может перемениться в любую минуту... - Ферван не закончил фразу.
Он оказался прав: перемены только и ждут, чтобы всадить нам нож-саморез под лопатку.
Динамики шлема, который лежал у моего собеседника на коленях, встревоженно закудахтали.
- Извините. Что-то важное.
Ферван сорвал наушники переводчика и принялся торопливо втискивать свою большую голову в шлем.
В следующую секунду на западном краю плато в унисон затрещали два автомата.
Мне показалось, я услышал ослабленный расстоянием крик. Ошибиться было невозможно: кричали на тропе - там, где дожидался меня Костадин Злочев.
Лейтенант в опасности!
Я вскочил на ноги, вырвав разъем наушников из гнезда.
Звякнув о камень, завалился набок шезлонг у меня за спиной.
Ферван что-то сказал, но теперь его слова вновь стали для меня всего лишь абракадаброй на фарси.
Не думая об очереди в спину, которую запросто можно было получить от клонских бульдогов, я побежал.
Я мчался со всех ног.
Желтый шнур я перепрыгнул, как крученый конкурсный жеребец - с запасом в метр.
У края плато двое клонских наблюдателей с широкополосным ноктовизором на треноге вели оживленные радиопереговоры. Оба смотрели на экран, при этом один докладывал обстановку, а другой целился в невидимого противника, переключив управление своим автоматом на ноктовизор.
На мое появление они, к счастью, никак не отреагировали.
Я как раз спрыгнул на тропу, когда автоматчик снова открыл огонь.
Скупая очередь.
Далеко внизу сверкнули вспышки, завизжали каменные осколки. Нити зеленых минералов отозвались тысячами искорок.
О чем я думал? Если клоны стреляли в Злочева, то, по логике, стоило мне появиться на тропе - и я должен был превратиться в их следующую мишень. Если же целью служил не лейтенант, а неведомый мне враг клонов - разумно ли было сломя голову нестись к нему в объятия? "Враг моего врага - не всегда мой друг" - такова грустная правда астро-политики.
Благодаря нежданному явлению луны тропа оказалась залита призрачным световым сиропом. Конечно, на расстоянии метров в тридцать пейзаж все равно превращался в нерасчленимую густо-серую массу, но по крайней мере розоватые извивы тропы под ногами я видел неплохо.
Каждую секунду рискуя подвернуть себе ногу, я бегом спускался к роковой табличке "ПРОХОДА НЕТ".
Прошипела высоко над грловой и разорвалась среди деревьев-"веников" реактивная граната. Зайцем в мясорубке заголосила невидимая тварь.
"Не человек", - автоматически зафиксировало сознание.
Следующая мысль: "Ранен или убит?"
Я окончательно осознал, что где-то поблизости присутствуют существа, которые не относятся к надвиду homo sapiens variosus.
Из тени скальных ворот, за которыми начиналась Муть, мне навстречу шагнуло нечто горбатое, в две трети человеческого роста. Воображение мое разыгралось до такой степени, что в первую секунду я принял его за фантомный сгусток Мути, которая-то и есть истинный разумный властелин планеты.
Что поделать, все мы были маленькими! Все читали в школьных хрестоматиях о мыслящих океанах и наделенных коллективным разумом тучах ядовитой саранчи. Претерпевающей прямо на лету удивительные мутации, а как же.
Я стал как вкопанный.
- Кто здесь?!
- Са... ша...- прохрипело существо и сделало еще один неуверенный шаг.
- Костя! Живой!
Злочев ненавидел, когда его имя сокращали до русского "Костя", но за глаза мы все называли его именно так. Сейчас мне было не до "Костадинов".
- Саша... - выдохнул он, упав на колени. Я присел перед ним, схватил за плечи.
- Ты ранен?
- Саша, важно...
У него не было сил держать голову, он говорил совсем тихо, глядя на носки моих ботинок.
- Исток существует...
- Какой исток?!
- Для наших... ГАБ... Никому... Запомни... Исток существу... - Он умолк. И сразу стал таким тяжелым, что я еле удержал его.
Над краем плато взревели поднятые по тревоге вертолеты. Пальба разгоралась - но стреляли, кажется, в основном с соседней горы.
Соображал я, однако, на удивление неплохо. Главное - быстро. Наверное, потому, что заранее приготовил себя к самому худшему.
Бережно опустив потерявшего сознание лейтенанта на спину, я тут же обшарил его карманы. Оставил в них только удостоверение военнопленного.
Добычей моей стали несколько мятых салфеток, какая-то палочка (карандаш? маркер? фонарик?), пачка сигарет, носовой платок и горсть мелких тяжелых предметов (камешки?).
Все это я взял себе. Так было надо.
Я даже не проверил пульс Злочева! Я не кричал "Друг! Держись!".