- Желаем! Желаем! - в один голос закричали Юстес Тревор и все мужественные форестерцы; громче всех крикнул Роб Уайльд.
- И мы с вами! - послышалось из рядов, находившихся под командой Бэрча, причем его мощный голос покрыл все другие голоса.
Однако большинство защитников молчало. Предлагаемый подвиг казался им слишком уж опасным и имеющим мало надежды на успех. Будь весь гарнизон единодушен, еще можно было бы рассчитывать на удачу, но раз проявилась измена со стороны одной части защитников, то затея сэра Ричарда значила бы идти на верную, бесславную смерть. Какой в этом был толк?
Пока шел обмен мнениями среди защитников города, к ним примчался на взмыленном коне другой адъютант, сообщивший, что принц Руперт предложил почетные условия сдачи города, и Финс на них согласился. Сомнений больше не могло быть: факт свершился, Бристоль был сдан.
- В чем же заключаются эти условия? - осведомился сэр Ричард.
- Пленных не брать, население не грабить. Солдаты и все, поднявшие оружие против короля, могут свободно уйти из города, куда хотят. На оставление города и сбор имущества дается три дня. После этого же срока по отношению к оставшимся в городе "бунтовщикам" будут приняты другие меры, - ответил адъютант.
На первый взгляд, такие условия казались очень гуманными, и многие были удивлены этим. Некоторые заговорили даже о необычайном великодушии. Но кто понимал побудительные мотивы этого "великодушия", тот знал, что скрывается за ним. Очевидно до Руперта донеслись вести о положении дел на южной стороне города, где пыл штурмующих уже сильно ослабел. Разумеется, ввиду этого всего благоразумнее было предложить губернатору самые мягкие условия сдачи. Тот их принял и вручил Руперту ключи города так же спокойно и даже дружелюбно, как уходящее в отставку должностное лицо передает свои полномочия заместителю.
Как сдержал свои благие обещания принц Руперт, более подробно может рассказать история. А мы от себя добавим лишь то, что тотчас же по получении ключей сдавшегося города принц разрешил своим буйным наемникам любое насилие, какое только могло взбрести им в головы. Начались грабежи, пожары, убийства, оскорбления девушек и женщин... Так поступали те, которые называли себя джентльменами!
Глава XXII
ВЫСОКИЙ ПОКЛОННИК
Взятие Бристоля роялистами сопровождалось настоящей вакханалией всякого рода насилий. Условия сдачи города были нарушены раньше, чем успели высохнуть чернила, которыми они были подписаны. В стенах города было немало лиц, указывавших "победителю" достойные его внимания жертвы и добычу, хотя, в сущности, королевским наемникам было безразлично, в чей дом врываться, чью жизнь отнимать, чье имущество грабить. Они ничем не брезговали, совершая свои разбойничьи подвиги с неописуемым цинизмом и невероятной жестокостью.
Финс оставил потомству свидетельство, что принц Руперт будто бы сделал все от него зависящее, чтобы обуздать этих дикарей и что ради этого даже пускал в ход свою шпагу. Может быть, это так и было, но его удары придворной шпагой по спинам головорезов скорее всего были притворными, чтобы доказать свою "лояльность". "Наказуемые" на это обращали мало внимания и храбро продолжали свое "дело": ведь им была обещана полная свобода грабить Бристоль, и лицемерная игра их предводителя не могла смутить этих головорезов. Одно перехваченное письмо от кровавой памяти лорда Байрона к принцу Руперту ставит этот скандальный факт вне всякого сомнения.
Все дома парламентариев подвергались вторжению буйных шаек Руперта и "освобождались" ими от всех ценностей, а хозяйки этих домов, как бы высоко ни было их общественное положение, претерпевали самое гнусное насилие. Это было первым практическим знакомством Бристоля с победоносным роялизмом, и даже те, кто способствовал этому знакомству, вскоре сами же почувствовали горькую оскомину от этого.
По условиям сдачи гарнизон и все, не желающие оставаться, могли беспрепятственно покинуть город; но это нужно было сделать как можно скорее, чтобы освободить место для вступающих в него "победителей". Лицам невоенным было предоставлено три дня срока для решения вопроса, оставаться им или уходить, и дано право взять с собой свое имущество. Последнее условие являлось прямой насмешкой, так как почти все бристольские обыватели были ограблены. И вот все, кто не чувствовал себя в опасности и был в состоянии выбраться из города, поспешили воспользоваться предоставленной им "милостью".
В числе пожелавших покинуть занятый неприятелем город находился и мистер Поуэль. Теперь, при господстве роялистов, Бристоль не мог уже больше служить ему надежным убежищем, а тем более - его дочерям. Дочерей мистер Поуэль вообще был рад освободить от влияния легкомысленных родственниц. Самое ценное его движимое имущество хранилось в Глостере, куда он и намеревался перебраться. Остальное было неважно. Совершить переезд он нашел более удобным на верховых лошадях. Выезд из Бристоля был назначен утром следующего дня. Сабрина и Вега заранее были предупреждены отцом об этой необходимой перемене места жительства, и обе девушки ничего, кроме радости, по этому поводу не выразили.
Защитники города выступали из его ворот; лишенные оружия, они медленно проходили между рядами неприятельских полчищ. На их головы сыпались всякого рода ядовитые насмешки, но они, в горделивом сознании своего достоинства, выносили все это молча. Не мог только смолчать Юстес Тревор и в ответ на иронический выпад против него со стороны старшего кузена ответил ему тем же.
- Эх, жаль, что мне не удалось вчера встретиться с тобой на стенах укреплений, Юст! Я бы... - начал было Реджинальд, но не окончил, потому что Юстес это сделал за него:
- Лег бы там вместе с некоторыми из твоих соратников! Не это ли ты хотел сказать мне, Редж?
Реджинальд только скрипнул зубами, глядя вслед весело смеявшемуся кузену, и мысленно молил судьбу дать ему возможность скрестить с ним шпагу при воинственном кличе: "Без пощады!"