За прошедшие недели он узнал много нового об Уайзе. Оказалось, что Национальное управление по борьбе с преступностью и в самом деле несколько месяцев назад начало расследование его финансовых дел. Однако по непонятным причинам расследование было свернуто, хотя, по словам Мо, бизнесмена подозревали в причастности по крайней мере к пяти убийствам — не считая Келли и прочих, — а также в вымогательстве, мошенничестве и даже уклонении от налогов. Болта поражало, что настолько нечестный человек мало того что достиг высокого положения в обществе, так еще и умудряется его из года в год сохранять: не столп общества в полном смысле слова, но очень близко к этому. Но разумеется, у Уайза были могущественные друзья, которые оказывали ему неоценимые услуги. Болт размышлял, сколько же там, наверху, извращенцев вроде Парнэм-Джонса, и жутко злился, подозревая, что не так-то их и мало…
В этом было даже что-то личное. Это из-за Пола Уайза он не спал теперь ночами, это из-за него Болту пришлось застрелить безоружного человека — нарушив закон, который он сам же оберегал большую часть сознательной жизни. Он хотел, чтобы мерзавец заплатил за это. Но пока оставалось только ждать. Уайзу хватало ума и осторожности, чтобы не пачкать рук в открытую. Жалкие улики, что имелись против него, не имели доказательной силы, так что пока он был в безопасности. Мо, однако, сообщил, что в свете последних убийств расследование против Уайза будет возобновлено, причем с гораздо большим размахом. Однажды он, как и большинство преступников, понесет наказание за свои преступления. Только наступит этот день нескоро…
Жарким июньским днем, через три недели после отстранения от должности, Болт зашел в кафе на Камден-Хай-стрит. Посетителей было немного.
Как и в прошлый раз, она пришла раньше назначенного времени и сидела теперь за угловым столиком в задней части заведения. Болт кивнул ей, заказал у официантки с восточноевропейской внешностью фильтрованного кофе и пошел к столику.
— Хорошо выглядите, — сказал он после обмена рукопожатиями.
Она заметно загорела, к ее коже вернулся здоровый вид, черные волосы немного отросли и стали пышнее, а тени для век лишь подчеркивали блеск глаз. Она была одета в белый кружевной топ с короткими рукавами, не скрывавший загара; шею обвивала простая серебряная цепочка с небольшим сердечком от «Тиффани».
— Спасибо, — сказала Тина Бойд и откинулась на сиденье. — Да вы и сами не сказать что плохо выглядите.
— Итак, где же вы пропадали?
— Отдыхала. Две недели провела в Мексике. Подумала, что надо развеяться.
— И совершенно правильно подумали. Отдых хорошо на вас сказался.
— Я слышала, что случилось с вами. Мне очень жаль.
— Отстранение — чистая формальность. Меня уже допросили в комиссии по жалобам и, кажется, ничего предосудительного в моих действиях не нашли, так что со следующей недели я снова выхожу на службу.
— В том же звании?
— Точно в том же.
Она улыбнулась:
— Вот и славно. Уж слишком начальство усердствует, отстраняя от работы хороших офицеров. Удивительно, что вообще кто-то работает.
— А вы сами не подумываете вернуться?
— Подумываю… Хотя все еще сомневаюсь. — Пауза. — Ладно, расскажите мне, — сказала она, меняя тему, — что там с Парнэм-Джонсом. Что все-таки это было — убийство или суицид? Я немного отстала от новостей.
— Точно никто не знает, — правдиво ответил Болт.
Принесли кофе.
Потом он рассказал ей все, что было ему известно, не упомянув только имени Пола Уайза. Она внимательно слушала, качая головой, когда он рассказывал самые мрачные подробности.
— Так, значит, Джон не ошибался… Существовала группа педофилов, в которую входили Парнэм-Джонс и прочие…
— Похоже на то.
— И один из них до сих пор на свободе. Вы знаете кто?
Болт кивнул.
— У нас есть на примете подозреваемый, который мог стоять за убийством Джона, — осторожно сказал он, — но доказательств пока никаких.
— И вы уверены, что Парнэм-Джонса тоже устранили по его указке. Я права?
Болт снова кивнул.
— Видимо, лорд главный судья оказался слабым звеном, и его нужно было убрать. Давайте на время допустим, что когда-то он действительно участвовал в убийстве девочки. Он уже не сомневался в своей безнаказанности, однако несколько месяцев назад становится известно, что произошла утечка информации и какой-то коп начал задавать слишком много вопросов. Тогда Парнэм-Джонс звонит одному из сообщников — назовем его «мистером У» — и просит его уладить проблему. Через несколько недель детектив умирает, и судья может вздохнуть с облегчением… Увы, ненадолго. Пошел слух, что существует пленка, на которой он признал свою вину — по крайней мере сознался в развращении несовершеннолетних. В довершение ко всему он получает анонимное письмо, автор которого заявляет, что знает все подробности преступления. Мы нашли это письмо на его домашнем компьютере. И снова начинаются бессонные ночки. Думаю, когда темное прошлое настигло его, он начал впадать в панику, и в конце концов «мистер У» решил, что оставлять его в живых слишком опасно. Он поручает устранение тем же людям, что убили Джона. Вместо того чтобы сделать все по-новому, они прибегают к проверенной схеме и убивают Парнэм-Джонса точно тем же способом, пытаясь обставить это как самоубийство.