Молдавскую землю, на которой издавна жили предки Петра, опустошила война. Всё то, что местные жители не успели спрятать, вывезли румыны и немцы. В августе сорок четвёртого завоевателей вытеснила армия восточного соседа. Битвы Второй Мировой отодвинулись на запад, затеплилась надежда, что разруха и потери маленькой страны останутся в прошлом.
Новая власть предложила сельчанам объединяться в колхоз, уверяла, что дело это добровольное. Желающих не нашлось. Отец Петра, как и его соседи, предпочитал вкалывать на своём собственном кусочке планеты, восстановил хозяйство, победил послевоенный голод и жизнь стала налаживаться.
Так продолжалось до сорок девятого, пока глубокой июльской ночью не вздрогнул дом от громкого стука, люди в военной форме выбили дверь, ввалились к спящим, главу семьи не нашли, заставили побелевшую от ужаса жену на восьмом месяце беременности забраться в кузов грузовика, а двухлетнего сынишку, размахнувшись, кинули туда, как арбуз, она поймала.
Операция называлась: «Юг», Министерство госбезопасности выселяло зажиточных крестьян, назвав их «кулаками». Взрослых сотрясал страх, а Пётр ничего не понял в происходящем и запамятовал момент, как был «арбузом».
Миновал почти год. В старом бараке, стены которого поддерживали подпорки из брёвен, на деревянном топчане, сколоченном из необструганных досок, среди женщин в отрепьях и мужских сапогах, отец нашёл изменившуюся жену, вялого сына и полуживую маленькую дочь. Адрес перемещённых: Тюменская область, Тобольский район, леспромхоз….
В трудных ситуациях мужчина приучил себя опираться на две силы: Господь и деньги. С собой у него была икона, бережно завёрнутая в сотканное вручную полотенце, и наличные, аккуратно зашитые в подкладку пальто. На них приобрели старый сруб, наскоро покрыли его крышей, настелили полы, сложили печь. К началу зимы семья переехала из барака в комнату с ликом Христа на стене. Родители помолились, и в суровом взгляде Спасителя угадали, что путь они избрали верный, затеплилась надежда не умереть самим и сохранить детей.
Купили корову, поросёнка, вскопали землю под огород. Работали на лесоповале, в поле и дома. На столе появились молочные продукты, мясо и овощи. Поздоровевшие детишки, их стало трое, встречались с родителями ближе к ночи, остальное время проводили среди бесконечных лесов или около Иртыша, такого широкого, что противоположный берег можно было разглядеть с трудом.
Вольная жизнь Петру нравилась.
Март пятьдесят третьего принёс не только запах весны, но и известие, всколыхнувшее беспросветное бытие изгоев: застыл навеки тиран в Кремле, врагом народа объявлен его главный приспешник. Петру тогда шёл седьмой год, он был самостоятельным человеком и интересовался вещами, по его мнению, более важными, чем смерть вождя, расстрелы и развенчание бывших руководителей страны.
Взять, хотя бы, трофейный фильм «Тарзан». Мальчишки задолго до начала сеанса прятались в бараке, называемом клубом, под старым бильярдным столом, покрытым брезентом, жаждали «вкусить» потрясающие приключения человека-обезьяны. С этого кино начались между ними соревнования: кто быстрее бегает, ловчее «перелетает» с кедра на кедр, плавает и ныряет, кто больше похож на героя блокбастера. Год за годом без тренеров и спортивных снарядов вырабатывали дети подневольных переселенцев силу в мускулах, ловкость и лёгкость в движениях.
Следующим событием, даже, «потрясением» стала «чёрная тарелка» на стене сибирской избы, неожиданно заговорившая голосом диктора Левитана. Устройство ввело в ступор сына ссыльного виноградаря, он, почти, задохнулся от уважения к людям, которые придумали «чудо». Чтобы разобраться, как оно работает, принёс из библиотеки книги и схемы по радиотехнике, тогда впервые мелькнула мысль:
«Я хотел бы создавать подобные приборы всю жизнь».
Догадка о своём предназначении не менялась с годами.
Отец же, считавший большим грехом отсутствие церкви в посёлках для перемещённых, надеялся, что старший сын станет священником и поведёт к Богу паству, прозябающую в грязи, грубости, нищете и неуважении друг к другу.
Время текло. Ещё в пятьдесят третьем объявили амнистию, но выпустили уголовников, а осуждённых за контрреволюционную деятельность – нет.
«Почему из большого молдавского села, где никто не хотел вступать в колхоз, арестовали, именно, их?» – недоумевали муж с женой, которые, кроме работы на земле, никакой другой «деятельности» не вели, да и свободного времени у них не было.
В пятьдесят шестом Бог послал отверженным разоблачение «культа личности». После этой «информационной бомбы», надеялись, что отпустят, но пришлось терпеть до пятьдесят девятого…