– Давно пора было это сделать, – вещал уверенный мужской голос.
– Тебе-то что за радость с того? – ворчливо вопрошал женский.
– А то и радость! Хоть кто-то эту фурию на место поставил. А то возомнила себя королевой мира! Смотреть противно.
– Противно, так не смотри. Или в Тарасове работа перевелась? Найди другое место, без фурии.
– Как знать? Может, я так и поступлю. Да и тебе не мешало бы о том же подумать. А то, тугрики дочь прикарманила, а без зарплаты тебе сидеть!
– Обещали же тебе: в следующем месяце все выплатят. Ситуацию понимать надо. Не на заводе пашешь.
– А чего мне их ситуации понимать? Они-то небось ужиматься не стали. Вон какой банкет отгрохали. А на какие шиши? На наши с тобой кровные! Скажешь, нет?
– Ладно, Петюня, кончай языком трепать. Неровен час, услышит кто. Беды потом не оберешься. Иди вон, машины надраивай. Не велено тебя на кухню пускать. Ты уж не доводи до греха. Доложит кто, и тебе, и мне не поздоровится.
– Да пусть докладывают. Я их не боюсь, – хорохорился мужчина.
– Это вам, молодым, все нипочем. Сегодня тут работаешь, завтра в другое место уйдешь. А в моем возрасте работой дорожить приходится. Я поди уж сорок лет кухарю. И двадцать пять из них – у Добровольских. Мне с работы вылетать – охоты нет. Иди, Петюня, иди.
– Я-то пойду, а вот ты так и будешь на них за копейки горбатиться.
Голос мужчины затих. Ожидая, что он выйдет из дверей кухни, я отошла на приличное расстояние, будто только подхожу к кухне. Немного подождав, я поняла, что из дверей никто выходить не собирается. Видимо, мужчина воспользовался другим выходом. Тогда я вернулась к двери и решительно открыла ее.
У стола стояла пожилая женщина и что-то усиленно крошила в миску. Услышав мои шаги, она, не оборачиваясь, проворчала:
– Куда запропастилась, Анна? Полчаса жду. В Америку за миндалем летала, что ль? Клади на стол, да иди руки мой. Помощь твоя нужна.
– Миндаля со мной нет, но помочь я не откажусь, – заговорила я, подходя ближе.
Женщина обернулась и уставилась на меня, как на привидение. Я вежливо поздоровалась. Ответа не последовало. Женщина стояла как столб и не произносила ни одного слова.
– Илона просила выяснить, все ли готово к ужину, – предприняла я попытку разговорить кухарку. – Что ей передать?
– А Анна где? – спросила женщина.
– Вопрос не по адресу, – произнесла я. – Я не только не знаю, где Анна, но и самой Анны в глаза не видела.
– Вы кто? – подозрительно спросила кухарка.
– Иванова, – представилась я, – Татьяна Александровна Иванова. Можно просто Таня, если вам так будет удобнее.
Как ни странно, мой ответ удовлетворил кухарку. Она вытерла руки о полотенце.
– Дарья Степановна, повар, – в свою очередь представилась она.
– Очень приятно. Так как обстоят дела с ужином?
– Можете передать Илоне Давыдовне, что все будет готово точно в срок. Осталось миндальный пирог в духовку поставить. И куда это Анна запропастилась? – задала она вопрос сама себе.
– Прекрасно, так я и передам Илоне. Знаете, – начала я, – Илона говорила, что вы работаете на них уже тысячу лет. Это правда? Илона так высоко ценит ваши кулинарные способности. Не раз слышала от нее фразу: «Наш повар готовит любое блюдо в десять раз лучше, чем в самом дорогом французском ресторане!»
Дарья Степановна зарделась, как маков цвет. Похвала пришлась ей по вкусу. Смущаясь, она возразила:
– Скажете тоже! Французские повара мне сто очков вперед дадут. Их блюда только французам и удаются. Вот, например, знаменитый французский буйабесс. Приготовит француз – пальчики оближешь. А наши повара, сколько ни бьются, все равно всего лишь «неплохо» получается. А вот «Сюпрем де воляй а блан» у меня хорошо удается.
– Сдаюсь. Во французском не сильна. Ни слова из вашей речи не поняла. Может, поясните мне, что за блюда диковинные вы назвали?
Я притворно замахала руками, делая вид, что впервые слышу названия популярных блюд французской кухни.
– А чего тут понимать. Буйабесс – уха по-марсельски. А «Сюпрем де воляй а блан» – мое любимое. Это куриная грудка в сливочном масле и вине с белым соусом. Если правильно приготовить, лучше блюда не найти. Да вы сегодня попробуете. Хозяйка его в меню включила.
– Как все просто! – притворно удивилась я. – А звучит так интригующе. Вы, наверное, за границей учились?
– Что вы, – отмахнулась от моих слов Дарья Степановна. – Когда мне учиться-то было? Сколько себя помню, всегда работала. Когда в семье едоков целый эскадрон, не до учебы.
– У вас большая семья? Муж-то на детей денег не зарабатывал, что ли?
– У самой у меня семьи вовсе нет, – заявила Дарья Степановна. – Племянники только. А эскадроном я братьев называю. Я самая старшая в семье была. Я да девять братьев. Вот и пришлось во взрослую жизнь в пятнадцать лет окунуться. Матери с отцом помогать.