А вслух сказал:
– А что говорит наука?
– Опять же, есть гипотеза Совета об анабиозе эмбрионов, – отозвался наушник. – Эмбрион цыпленка находится в яйце. Опытным путем – не нами конечно, еще до Войны – было установлено, что предельный срок хранения яйца до инкубации – двадцать пять-двадцать восемь дней. Но что-то, видимо, дало толчок к тому, чтобы яйца пролежали гораздо дольше. И какое-то новое воздействие начало инкубацию. Тут разные есть гипотезы, и для того чтоб они превратились в факт, как раз и нужно изучение…
– Такую гипотезу и я могу выдать, – усмехнулся Данил. – Ладно, черт с ним. Гадать и строить предположения, это как раз по части яйцеголовых. А у нас сейчас чисто практическая задача – отстрелить птенчика на ужин. Есть варианты?..
– А вот это уже по твоей части. Ты у нас спец, ты и думай, – слегка обидевшись, как ему показалось, ответила девушка и отключилась.
Добрынин пожал плечами, не понимая ее реакцию, но вникать не стал. Потом с этим разберемся, не до бабских обид сейчас. Хотя тоже, знаете… непонятная реакция. Для нее же старается, ей же помогает…
Полежав на крыше минут десять и повертев проблему с разных сторон, он понял, что просто так нахрапом ее не решить. Позиция на крыше хорошая, слов нет. Но даже если и завалить отсюда куропата, попав ему точно в глаз, что само по себе было не такой уж и простой задачей, – как достать тушу? Тут требовалось что-то иное, что-то, что позволило бы ограничиться одним-единственным экземпляром, не затрагивая остальных. Отманить бы этот экземпляр в сторону, да там уже и прикончить.
– Добрыня – Матильде, – обозначился он. – Заводи машину и двигай в обход всей территории. Здесь наверняка есть ворота – они-то нам и нужны.
– А ты?
– Да тут я, – усмехнулся Данил. Ну никакой дисциплины… – На крыше буду.
КАМАЗ рыкнул, заводясь, и, развернувшись, осторожно, на малой скорости, пошел в сторону поселка. Добрынин на крыше одобрительно кивнул – Юка, справедливо рассудив, что птицефабрика должна же как-то сообщаться с населенным пунктом, именно туда и направила машину.
Решение ее было верным, ворота оказались как раз с этой стороны. Они, как того и ожидал Данил, были закрыты. В этой части территории над забором возвышался целый комплекс построек: проходная, цеха и огромное металлическое сооружение, похожее на элеватор, со здоровенными цистернами наверху. С крыши модуля ему было видно, что около ворот никого не слонялось – зато уж вокруг цистерн гигантских птичек толпилось больше всего. Похоже, это было хранилище. Комбикорм, зерно, может, шелуха подсолнуха, или чем они там вообще питаются… Что-то, что пролежало достаточно долго и не сгнило, чтоб дать им пищу. Тут же находился и здоровенный, непонятно для чего предназначенный бассейн, до краев полный водой, в котором, разлагаясь и наверняка воняя на всю округу, плавали кверху брюхами туши нескольких мутантов.
«Вот вам и еще один условный рефлекс, – ухмыльнулся Данил. – А мы-то все думали, почему они в воду боятся лезть…»
План, родившийся у него еще на первой позиции, было прост, как все гениальное. Сколько помнил он из прошлой жизни, на куропата просто так никто не охотился. Даже Счетчик не отваживался, потому что после первого же промаха нужно было искать либо толстенной дерево в три-четыре обхвата, либо крепкое кирпичное строение, чтоб на крышу влезть. При любых других раскладах куропат без труда догонит незадачливого охотника и порвет его на мелкие тряпочки. А здесь – чисто поле. Ни дерева, ни строений, если не считать корпусов птицефабрики. Но туда поди пролезь, территория-то занята. А если и пролезешь – попробуй потом выбраться, из самого гнездилища. То есть, действовать нужно мобильно. Пожалуй, трос с петлей на конце самое верное решение. Подгоняем машину кормой к воротам. Разматываем трос, но не полностью, а примерно наполовину, оставляя часть бухты смотанной, чтобы дать разгон КАМАЗу и затем, рывком сдернув многотонную тушу куропата, стянуть на нем петлю. Дождавшись сумерек, когда сей организм видит хуже всего, через приоткрытые ворота проникаем на территорию птицефабрики и выкладываем петлю на земле. После этого остается только подманить куропата и поймать его петлей. За ногу, за шею – да хоть за яйца! И по газам! Юка дергает тушу – он сразу же за ней закрывает ворота. Куры в бешенстве, но сделать ничего не могут, ибо вокруг изгородь, а ворота уже закрыты. Условный рефлекс, мать его так. Все, поздняк метаться. А еще вернее так: все, поздняк, остается только метаться. Либо, как вариант – не дожидаться, когда мутант сунется в петлю, отстрелить любого, неосторожно приблизившегося к воротам. И далее – по разработанной схеме.