Они перешли по льду пруда на другой берег, где их поджидали два дюжих парня:
— Оружие есть? — спросил один.
— Есть, — ответил Студент.
— Придется сдать.
Студент расстегнул пальто и отдал револьвер.
Ему его же шарфом завязали глаза и вели лесом около часа. Потом остановились.
— Давайте сюда, ко мне! — приказал кто-то.
Студент узнал голос Удалого.
— Пока свободны! — распорядился Удалой. Он взял Студента за руку и повел с собой, идя чуть впереди. Он то и дело предупреждал:
— Шире шагни… Выше ногу — перекладина… Сейчас войдем в калитку… Поднимаемся на крыльцо. Осторожно — высокий порог… Входим в дом…
Пахнуло теплом и через повязку пробился свет.
— Прошу садиться. — Удалой подтолкнул Студента к стулу. Тот сел и услышал, как тикают настенные часы.
— Можете снять повязку, ваше преосвященство, — сказал кто-то вежливо, но иронично.
В просторной избе с плотно зашторенными окнами ярко горела лампа-молния. Студент с непривычки прищурился и увидел перед собой сидящего за столом болезненного на вид человека лет сорока пяти, с тонкими чертами лица. Глаза у него были надежно скрыты очками с темными стеклами.
— Много наслышан о вас, молодой человек, а теперь вот пришла пора лицезреть, как говорится, воочию.
Студент ловил каждое слово, каждую интонацию негромкого голоса, старался запомнить черты лица.
— Скорее всего это мне посчастливилось лицезреть вас. Я рад встрече с вами.
— Любезности любезностями, но дело, ради которого мы встретились, превыше всего. Итак, начнем с выяснения отношений. Стало быть, как мне сказали, вас направил сюда Борис Викторович? Это верно?
— Да.
— Предъявите документ.
Студент извлек из потайного пиджачного кармана бумагу и положил на стол.
— Понятно, — сказал мужчина в темных очках, — так какая же часть разрезанной керенки досталась вам?
Студент выложил на стол свою долю сторублевки. По довольному выражению лица собеседника он понял, что пока все идет нормально, и быстро прикинул в уме: «Один обрезок у Ростовского, другой — у него самого, третий — у Удалого, а четвертый, главный, из середины банковского билета? У хозяина?» Он мысленно составил сторублевку и не досчитался еще одной части. Где же она? У кого? Какую роль играет ее обладатель?
— Значит, мы с вами, можно сказать, коллеги, — еще более дружелюбно заговорил мужчина в очках, — будем знакомы. — Зовите меня, как и все, Хозяином.
Он снял очки, протер чистым клетчатым платком стекла, заложил руку за полу френча французского сукна.
— Поговорим о важном. Докладывайте! Как там у вас обстоят дела с отцами церкви?
— Успел пока побывать в пяти приходах, — Студент откинулся на спинку стула, машинально расстегнул пальто, на груди блеснул серебряный крест.
— И — что? Каков результат?
— Ценности собраны и припрятаны надежно. Скоро все они переправятся в алтарь Михайловского собора, к епископу Егорию.
— Как и когда могу их заполучить я? — Хозяин пытливо посмотрел на Студента.
— Это не так уже сложно. Понадобится еще день или два, не больше, чтобы все собрать в одном месте.
— Похвально. Но учтите: на счету каждый час. Днями разбрасываться не время, нужно оружие, оружие и оружие. Направляя меня сюда, Борис Викторович просил раздобыть как можно больше золота для закупки оружия за границей. Воины Петлюры и Булак-Булаховича ждут оружия, да и с продовольствием у них не густо… — Хозяин замолчал, длиннопалые руки не находили себе места, он барабанил ими по столу, засовывал за полы френча…
— Кстати, вы в каком войске изволили сражаться против большевиков? — вдруг спросил он Студента.
— Верой и правдой служил Симону Васильевичу Петлюре, — с готовностью отчеканил тот, встав по стойке смирно.
— Да садитесь вы… Чин?
— Поручик.
— Да, славное было время! — воскликнул хозяин. — А я у Булак-Булаховича конной разведкой командовал. Впоследствии даже состоял в польской разведке — связи имел. Все было, поручик, да быльем поросло.
Он достал из ящика стола сигару, закурил.
— А все-таки — уточните день и час поступления золота ко мне.
— Хоть сию минуту, — улыбнулся Студент и достал из бокового кармана массивные золотые часы на длинной золотой цепочке. — Это вам святой дар от Ильинского прихода, одна тысячная доля от всего, чем они располагают. — Он положил часы перед Хозяином. Тот поборол в себе искушение взять подарок немедленно и рассмотреть попристальнее. Зато Удалой не мог скрыть восхищения.
— Да в них не меньше полфунта!.. — присвистнул он.