Но не успел. Хлопнул выстрел, и острая боль пронзила руку боцмана выше локтя. Револьвер выпал из руки. Гирыш бросился на пол и тут же схватил оружие. Забыв о боли, Кочубенко-Ростовский поднял табурет и занес его над головой Белокрылова, но тот перехватил руку боцмана и рукояткой револьвера ударил по голове. Боцман обмяк и сполз на пол.
— Гирыш, дай полотенце! — распорядился Белокрылов. Он крепко связал руки бандиту и засунул первую попавшуюся тряпку ему в рот,
— Вот так! — обрадовался парнишка. — Теперь кричать плохие слова не будет. Что дальше делать будем?
— Что-нибудь придумаем, малыш.
— Скорей надо. Другие придут шайтаны. Тогда совсем нам беда сделается.
— Сейчас сюда должен приехать кучер Ильи Рогожникова. Помнишь Рогожникова?
— Как не помню. Настоящий контра. — Гирыш сердито насупился.
…Вскоре в калитку постучали. Белокрылов вышел:
— Кто?
Ответа не последовало.
— Кто?! — громче повторил Белокрылов.
— Комната для семейных у вас не сдается?
— Для семейных нет. Постояльца-одиночку можем пустить.
Белокрылов отпер калитку и впустил во двор пришедшего. Закрыв калитку, спросил:
— Оружие есть?
— Чё?
— Оружие, спрашиваю, есть? — Белокрылов наклонился к самому уху старика-возницы.
— Есть…
— Придется сдать. У нас такой порядок.
Дед достал из-под сена на санях винтовочный обрез. Белокрылов провел старика в комнату Ростовского-Кочубенко.
— С чем пожаловал, папаша? Присаживайся.
— Вот приехал… А на улице морозяка, — отрывисто и не очень связно заговорил дед. — А поясница ломит, не приведи господь… Быдто к ненасью…
— С чем приехал, спрашиваю?
— Чё? — старик поднес ладонь к уху.
— Кто прислал? Зачем, спрашиваю, приехал?
— От Рогожникова я. За каким-то начальником, знать-то, прислан. — Возчик непослушными пальцами убрал кур-жавину с усов и бороды.
— Давно служишь у Рогожникова?
— Вот уж вдругорядь зима легла. А куда деваться? Ни земли, ни лошади у меня в хозяйстве нетути. А тут какой ни на ись, а харч и мало-мальская плата.
— И много ездить приходится? — Белокрылов смотрел на лапти старика, на серый домотканый азям. — Наверное, холодновато в такой-то одежонке?
— Так оно, однако какая есть, такую и ношу. Век-от у меня немалый, уплыли годы, што вешни воды. Всякого повидал… Худого — с охапку, доброго — с ломоть… Ежели ты начальство, то велено поскорей обернуться.
Белокрылов взял полушубок с кровати боцмана и накинул на азям[1] старика.
— Ты тожно из купечества аль какого другого сословия? — спросил старик, удивившись заботе.
— Нет, как и ты — обыкновенного, простонародного, из рабочих. Сейчас повезешь меня и еще одного важного человека.
— Важные не важные, мне все едино. Такая смута на земле… — ответил старик и одними губами прошептал: «Свят, свят, не иначе как из ЧК этот бородатый…»
Ростовский очухался, когда Белокрылое накладывал ему выше локтя жгут на раненую руку.
— Вставай! — Белокрылов помог боцману подняться и повел его к саням. — Видишь, до чего дурость довела тебя? — Он вынул кляп изо рта Ростовского.
Конь с места взял рысью. Ехали молча. Только дед Никифор (так звали возчика) что есть духу гнал вороного жеребца, время от времени покрикивая:
— Н-но!.. Шевелись, Воронко! Пшел!..
Минут через двадцать остановились у подъезда здания ЧК.
Поднявшись по железной лестнице на второй этаж, Белокрылов повел Ростовского-Кочубенко по узкому коридору.
И тут лицом к лицу боцман столкнулся… с милиционером Петуховым!.. Не надо быть особо догадливым, чтобы все понять, и он понял, от бессилия лишь заскрипел зубами и негромко ругнулся.
Белокрылов, ответив милиционеру на приветствие, подтолкнул сопровождаемого легонько вперед:
— Шагай-шагай, не оглядывайся! Как видишь, Петухов жив и вполне здоров.
Белокрылов приказал дежурному отвести задержанного в камеру, а сам, прихватив деда Никифора и Гирыша, поспешил к Горбунову.
Председателя интересовало все. Сначала он выслушал Белокрылова, потом — деда.
— … Хозяин-то мой, Ильюш Рогожников, суеверный шибко, а молитвы у него каки-то все не церковные: бога молит все, чтоб чекисты не заарестовали и не споймали… — закончил свой рассказ дед Никифор, с облегчением вздохнув.
Из его рассказа Горбунов сделал вывод, что Рогожников — тот самый человек, который собирал мужиков с лошадьми по округе на разграбление эшелона, он организует и обеспечивает грабителей обозом и в любую минуту готов выполнить задания, которые получает от Гулавского. Медлить нельзя!
1
Азям или озям — длинный кафтан, сермяжный или из толстого сукна домашнего приготовления, носился с кушаком — русская старинная верхняя одежда, поначалу употреблявшаяся всеми сословиями, позднее только крестьянами в праздничные дни и в дорогу. —